Лягушки

– Этот Василий Васильевич, женатый человек, – сказала Гусельникова, – вёл себя, как большевик во времена товарища Суслова, и под землю из-за любви вряд ли бы полез. Жил он с предосторожностями, с опаской и с оглядками, но и с чувством достоинства. Конечно, не хватало ему темперамента и решительности, что сказалось в Крымских походах. Излишне щепетильным и тактичным был воспитан. Но это нам сейчас об этом легко судить…

– А Шакловитый?

– Этот человек был хорош для страстей Софьи Алексеевны. Кстати, Голицын был на четырнадцать лет старше Софьи, а Шакловитый был её ровесником. Ради радостей любви Софья украшала свою спальню по его, Шакловитого, вкусу и желанию. («Не надо было приходить со своим бельём, – явилось в голову Ковригину. – Как говорят нынче».) И Шакловитый был ей предан. Но она же его и сдала в критической ситуации. Страдала и сдала. И покатилась буйна головушка…

– Стало быть, какая же она святая?

– Мне горько и смешно. – воскликнула Гусельникова, – когда я смотрю на суету возле Надпрудной стены! И ведь суета будет иметь развитие!

– Нет, сегодня не приеду глазеть. И вообще Софья Алексеевна из головы – вон! Мешает жить.

74

Из письма Веры Алексеевны Антоновой.

Уважаемый Александр Андреевич, на этот раз пишу вам исключительно ради того, чтобы сообщить о возвращении на сцену Леночки Хмелёвой в известной вам роли Марины Мнишек. В городе был праздник. Конечно, возможно, я преувеличиваю и приписываю городской публике собственные ощущения. И всё же праздник был. Но, конечно, тут же и успокоился. Летящие дни готовят и гонят мимо или в никуда новые увлечения и удовольствия. Хмелёва нашлась, снова наша, готовится к фестивалю в Эдинбурге, красный бархатный костюм при ней, ну и замечательно. В Лондоне объявлена помолвка, вот это интересно. В Британии сейчас же открылись множество букмекерских контор. Ставки делают на что хочешь, лишь бы имело отношение к свадьбе принца Вильяма. А чем Средний Синежтур хуже Лондона и замшелых Виндзоров! Или тем более северного Уэльса? У нас ставки принимают мистер Гуталин, Эсмеральдыч, и его празднично-шаловливая коза Сонька. О прошлогодних ставках, в частности, и на Древеснову, никто почти и не помнит, а увлечены соперничеством (не им ли доверят сотворение свадебного платья) двух синежтурских портных мирового класса – Сумарока Будяшкина и Олега Носильева. Будяшкин решил перешить форму полиции и обещает создать платье невесты с мотивами регулировшицы общественного транспорта. Олег же Носильев, как известно, шил свадебные туники матери и жене императора Нерона, потом приглашался на пошивочные мероприятия во дворы французских королей и Габсбургов, но ни разу (со времён Марии Тюдор) не облагораживал костлявые тела первых дам и барышень Туманного Альбиона и теперь не суетится, подобно Будяшкину, а разумно ожидает вызова с лекалами, ножницами и наборами игл в скудеющий без него Лондон.

Да, – будто бы спохватилась Антонова, – забыла написать в прошлый раз. И сейчас забыла бы… Я набралась наглости и изготовила для вас поднос… с попыткой ввести в сюжет Наталью Борисовну Свиридову… Хотела бы отправить его вам… Но если у вас нет в этом нужды…