Лиарха

Он действительно был не один: за его спиной были еще люди. Военные.

Такие же, как меня сюда привели.

— Лайтнер! — донесся до меня крик одного из них, но он не остановился. Подлетел ко мне, перехватывая за руки, вглядываясь в мое лицо.

— Вирна, девочки в безопасности. Пойдем со мной, — взгляд его скользнул ниже, наткнулся на иссохших мужчин. — Что за…

— Пойдем со мной? — переспросила женщина. — Ты правда считаешь, что я просто так тебя отпущу? После того, как твой отец пытался меня убить?

Она снова рассмеялась.

— Ну правда же, вы ведь не думали, что я стану сидеть на базе и ждать, пока в меня прилетит одна из сверхзвуковых ракет зачистки? Или что меня остановят ваши кордоны, ваши щиты? Вода пройдет везде, уж вы-то как никто другие должны это знать!

Тот, кого она назвала Лайтнером, сделал шаг вперед, а меня отодвинул за спину.

— Я не так много знаю о воде, но точно знаю, что ты свихнулась.

— Потому что хочу изменить мир, в котором таким, как мы, не оставили места?

— Твое место — в специальной клинике, подальше от живой воды.

Ее лицо исказилось от ярости, насколько могут исказиться черты сотканного из воды лица, а он одним движением ушел вниз. Едва его ладони коснулись земли, она содрогнулась, камень пошел волной… а в следующее мгновение словно наткнулся на что-то, разлетаясь брызгами от удара воды. Трещины в земле мгновенно наполнились ей, как глубокие порезы кровью, взметнулись ввысь сияющими плетьми, прямо над нами.

Лайтнер перехватил меня за плечи, резко увел в сторону, принимая удар на себя.

Настолько сильный, что нас протащило по камню несколько валлов. Дыхание выбило из груди, а если бы я практически не лежала на нем, из меня бы выбило еще и сознание. Глаза женщины снова вспыхнули.

— Отличная попытка, — процедила она. — Но основная проблема в том, что вы всегда были слабее нас. Вы всегда нас боялись, именно поэтому решили от нас избавиться. Но сегодня для вас все закончится, а для тебя все закончится именно здесь!

В лицо снова ударили брызги, и я отпрянула. Возможно, именно потому, что знала, что они означают или потому, что его лицо исказилось от боли. Я никогда не думала, что это может быть больно настолько, что эта боль отразится во мне, как собственная.

— Вирна, уходи, — прохрипел он, и я поднялась.

Рывком, и текучим потоком бросилась к той, что его убивала. Вода, пытающаяся меня хлестнуть, брызгами разбилась о невидимый щит или просто в него влилась. Точно так же я влилась в бьющую из земли стихию, врезаясь в женщину, в лиарху или в существо, и чувствуя, как в меня ударяет колючая чужая сила. Меня швырнуло наверх, потом снова вниз, потоком воды приложило о землю, но боли я не почувствовала. По крайней мере, такой, как чувствовала там, на земле, вместе с ним.

— Ты правда думаешь, что можешь со мной справиться? — Это уже отдаленно напоминало человеческую речь, скорее, складывающийся словами у меня в сознании шум воды. — Я бы легко уничтожила даже твою сестру, которую многому научила. Не говоря уже о тебе!

Поток воды обрушился вниз, ударил мне в грудь, вплавляя в землю, гудящую от клокочущей под ней силы. Удар полыхнул перед глазами синевой, чувство было такое, что мне на грудь поставили пресс, ввинчивающий меня все глубже в земную твердь и мешающий сделать вдох.

— Посмотри на него, Вирна, — прошелестела вода. — Посмотри на своего Лайтнера, потому что ты видишь его в последний раз. Он умрет у тебя на глазах, и ты ничего не сможешь сделать.

Я поворачиваюсь к нему.

Сейчас он слишком далеко.

Вода — это жизнь, Вирна.

Никто больше не умрет. А особенно — он.

Последняя мысль отзывается во мне с такой силой, что я не сразу замечаю втекающие в меня вибрации рычащей под водой земли. Я позволяю ей пройти сквозь меня волной, стирая последнее, что держало меня на земле — человеческое тело.

Казалось, что на меня обрушилась вся существующая в этом мире сила, но, когда я плавным движением взмыла вверх, собирая ее из каждой капли бьющей сквозь землю стихии, прочла изумление в нечеловеческих глазах застывшей напротив женщины. 

Синяя вспышка уже не кажется яркой, я просто вижу, как спирали фонтанов врезаются в наш, и как мощь воды вспарывает пространство.

Меня выбивает из потока клубящихся вокруг волн, женщину — тоже. 

Я разлетаюсь брызгами, чтобы спустя мгновение весьма ощутимо приложиться локтями о земляные бугры, фонтаны рассыпаются, заливая все вокруг, а я поднимаюсь, поскальзываясь, и бросаюсь к нему.

К Лайтнеру.

Сама не знаю, почему это для меня так важно.

Почему для меня так важен он.

Не те, бегущие издалека к нам, а именно он. У него мокрые волосы, но кожа сухая, как старая бумага. Кажется, она вот-вот пойдет трещинами, как земля под нами и как его губы. Он пытается что-то сказать, но ему это не удается, потому что внутри он — такой же сухой, как снаружи.

Не представляю, как, но я это чувствую, и когда его рука бессильно падает вниз, я кладу руки ему на грудь.

— Вода — это жизнь, — говорю больше себе, чем ему.

Я не знаю этого парня, но я знаю, что если умрет он, я умру вместе с ним.