Лярва

— Да что ты такое говоришь, Андрюша? — замахала руками баба Дуня. — Неужто возможны такие ужасы в наше время?

— Насчёт «нашего времени» — это ты про избыток средств связи? И о том, что все у всех на виду? — недобро усмехнулся племянник. — И тем не менее ни одна собака никуда не позвонила и не написала! Уж камни готовы были возопить — а люди, венцы творения, молчали! Молчали точно так же, как не слишком давно в нашей стране молчали соседи, подслушивая из-за двери, как ещё одного соседа пришли арестовывать. Молчали точно так же, как не слишком давно в других странах молчали представители титульной нации, видя и слыша, как нацисты уводят убивать евреев. Молчали так же, наконец, как молчат школьники и в наше время, наблюдая, как над их сверстником издевается наглый и жестокий одноклассник. Он, может быть, и до самоубийства доведёт слабого, тот выбросится из окна или, ещё хуже, совершит в школе террористический акт от отчаяния, поубивает человек двадцать, заодно обидчика и себя самого; но одноклассники так и будут молчать до последней минуты, хотя видят и знают, что человек доведён до отчаяния! — Он с вызовом посмотрел в глаза своей тётке и, не дождавшись комментария, продолжал с ядом в голосе, всё более распаляясь: — Одним словом, все эти люди, с их нежеланием дать себе отчёт в происходящем ужасе и с их послушным, преступным молчанием поступали и поступают точно так же, как и во все времена привыкло поступать равнодушное и подлое существо, именуемое человеком. Существо, которое очень любит, потрясая указательным пальцем, величать себя созданным по образу и подобию Божию, которое гордится тем, что умеет отличать добро от зла, и которое преискренне считает себя добрым, подавая нищенке милостыню. Не удивлюсь, если все эти молчуны самым серьёзным образом именуют себя христианами, а по воскресеньям, небось, ещё и ходят в церковь. Впрочем, к чёрту церковь, нечего её приплетать! Религиозность и показное благочестие нынче в моде, а вот молчание было полезным всегда!

Баба Дуня была нерелигиозным человеком и не любила разговоры на эту тему. Однако она покорно дала племяннику выговориться, точнее прокричаться, а затем, кашлянув и отпив чаю, заметила:

— Что ж делать, Андрей, люди в большинстве своём равнодушны.

— Вот именно! — немедленно вскинулся племянник. — А если и способны заинтересоваться другими людьми, то разве c некоей сплетнической целью, чтобы было о чём посудачить друг с другом. Вот как и мы с тобой сейчас: судачим, причитаем, качаем головой, ахаем и охаем. Да и то потому только, что далеко находимся от самых событий во времени и пространстве. Да и вообще, благородное негодование и пламенное возмущение попранием нравственных норм весьма осторожны и пугливы — и отличаются резво поджимаемым куцым хвостиком. Впрочем, к делу! О той девочке. У меня волосы встали дыбом, когда я увидел её!

И он рассказал помертвевшей бабе Дуне всю историю, включая ход собственного расследования и сбора доказательств. Упоминание об ошейнике, цепи и отпиленных руках и ногах заставило слушательницу отставить от себя прибор с чаем. Она дослушала через силу, порываясь неоднократно перебить рассказчика изъявлениями ужаса и негодования. Казалось, прежняя страстная натура уже готовилась проснуться в этой седенькой кругленькой старушке с добрым лицом и слезящимися подслеповатыми глазками.

Наконец Колыванов кончил, отпил чаю и угрюмо замолчал, глядя в стол и что-то обдумывая. Его тётка всё не могла прийти в себя, и в наступившей тишине оба отчётливо услышали тихое настойчивое царапанье в дальнем нижнем углу гостиной, там, где большой тяжеловесный шкаф с книгами достигал угла, но не прикрывал его собою. Баба Дуня оглянулась, но задумчивый хозяин привычно не придал значения этим звукам и поднял невесёлый взгляд на родственницу.

— А я ведь именно по этому делу и хотел поговорить с тобой, — продолжал он несмело и, видимо, подыскивая правильные выражения. — Видишь ли, я ведь эту девочку не упускаю из виду и посещаю иногда в приюте. Имя ей присвоили Антонина, потому что та тварь не удосужилась даже поименовать родную дочь или забыла спьяну её имя! Так вот, девочка уже не ползает, а ходит на ходунках и постепенно всему обучается. Осваивает средства личной гигиены, алфавит, нормально питается, с ней постоянно работают воспитатели. Однако, кто бы и что не говорил, я не верю в то, что воспитатель способен заменить ребёнку родного человека. Убеждён, что её социализация будет и более быстрой, и более успешной, если место всех воспитателей займёт тот самый родной человек, ну или ставший родным!

И он покосился на бабу Дуню. Она внезапно догадалась, к чему клонится беседа и над чем ей предлагают подумать. И не хотела думать — решение, мгновенно родившись, росло, расправляло плечи и поднимало голову внутри неё, как росток тополя пробивает тяжёлый слой плотного асфальта и тянется, тянется, прорастает к свету. Ещё не услышав вопроса и не произнеся вслух ответа, она уже знала то и другое и с замиранием сердца готовилась к ним.