Либерализм как слово и символ. Борьба за либеральный бренд в США

Один из аспектов этого конфликта раскрыл Мальтус в своем «Опыте о законе народонаселения». Большое население, заявлял Мальтус, не всегда является благом. Он полагал, что темпы прироста населения значительно выше темпов прироста продовольствия, порождаемого землей112. Группой, которая виновна в нищете, возникающей в результате перепроизводства людей, является трудящийся класс. Мальтус как бы говорил работникам: «Отсутствие самоконтроля привело вас к тому, что ваша численность умножилась до состояния смертельной взаимной конкуренции»113. Следующий шаг в развитии аргументации Мальтуса сделал Рикардо. У него злодей не пролетариат, а землевладелец. С увеличением народонаселения должно обрабатываться все большее количество земли. Кроме того, поскольку одни земли более плодородны, чем другие, по мере роста численности населения более плодородные земли будут расти в цене. Небольшое число землевладельцев, которым повезло владеть этими более плодородными землями, будут богатеть просто благодаря ожиданию; такие землевладельцы могут становиться богаче, не трудясь при этом более усердно.

Промышленная буржуазия использовала теорию Рикардо с целью показать, что это не она, а землевладельцы суть эгоистичные члены общества, ответственные за нищету рабочих. Однако уже этот аргумент деловых кругов содержал в себе семена введения системы социального обеспечения: если ценность земли создается обществом, то, очевидно, общество и должно владеть землей. Экспроприировать злодеев! По словам Руджеро: «Вскоре рабочий… цитировал Рикардо против Рикардо»114.

Главной фигурой среди тех, кто использовал довод Рикардо для обоснования исключительно государственного владения рентой, занимал американец Генри Джордж. Он считал сформулированный Рикардо закон ренты «геометрической аксиомой». Он доказывал, что рента, поскольку она растет быстрее, чем производительность труда и капитала, понижает заработную плату и прибыль, вызывая тем самым спады производства и все большую бедность. Простое решение проблемы, предлагавшееся Генри Джорджем, состояло в том, что ренту должно присваивать государство. Единый налог на землю привел бы к постоянному росту государственных доходов, что позволило бы ему осуществить целый пакет новых программ. Джордж предсказывал: «Мы сможем достичь социалистического идеала, но не посредством репрессий, осуществляемым государством. Государство должно стать управляющим великого кооперативного сообщества всех людей»115.

Третья составная часть классического либерализма, содержавшая в себе семена изменений, была связана с религиозным аспектом либерализма. По выражению Гладстона, «главной опорой британского либерализма» был религиозный нонконформизм. Личная инициатива, конкуренция и дух кальвинизма присутствовали в каждой нонконформистской секте116. Их организация была конгрегациональной117, их члены в основном были выходцами из среднего класса и элиты рабочего класса118. Эти возрожденные нонконформистские секты119 были призваны сделать радикализм более гуманным. Homo oeconomicus и добрый самаритянин стали компаньонами. Наряду с нонконформизмом, вызванным к жизни деятельностью методистов, развивалось и евангелическое движение, которое действовало в рамках англиканской церкви и породило те же моральные и социальные достижения, что и методизм.

Результатом этого религиозного развития, по словам Джона Дьюи, стало всеобщее гуманистическое движение, «вызванное к жизни религией, активно выступившей против рабства, против жестокого обращения в тюрьмах, против грубых и механических методов административной благотворительности, а также, посредством фабричных законов, против нечеловеческих условий труда женщин и детей на заводах и в шахтах. Движущей силой каждого из этих проявлений гуманизма было евангелическое рвение»120. Это гуманистическое рвение и стало, конечно, зародышем нового либерализма.

К концу 1860-х годов классическая Либеральная партия выступила против Крымской войны121, в Гражданской войне в США поддержала в конечном счете северян (поскольку либералы воспринимали северян как борцов против рабства), сократила государственные расходы, ввела прямые налоги; она также поощряла большую независимость колоний (что в итоге проложило путь к созданию Британского содружества наций в XX в.) и религиозную свободу. Но Либеральная партия все еще не имела собственной политической позиции в сфере образования, либералы выступали против фабричного законодательства и государственной опеки рабочих и с почтительным педантизмом относились к свободе договора, который давал преимущества, главным образом, владельцам средств производства122.

Семена нового либерализма: рост, созревание и увядание