Либерализм: взгляд из литературы

Абрам Рейтблат:

«Если и возникает в литературной критике взаимодействие, то только по случаю скандала, как правило, с выходом в политические сферы» .

Я бы сравнил ситуацию в литературе с ситуацией в спорте. Когда играют Real и Manchester United – это футбол, когда играют «Спартак» и «Ротор» – это тоже футбол, когда играют журналисты и представители московской администрации – и это футбол. Но все это разный футбол, и интерес к нему у аудитории разного порядка. Тем не менее по телевизору я могу увидеть фрагменты каждого из этих матчей. Это к вопросу о месте, где могут сойтись разные литературы. Сходятся они на экране телевизора, а не в пространстве печатного слова.

Что касается демаркационных линий на литературном поле, то я их не вижу. Это как на столе, за которым мы сидим: чашки стоят, но не рядом, границ между ними нет, они существуют автономно. И, что интересно, каждую отдельную чашку не интересует, что происходит с соседней. Точно так же могут существовать литературные группы, у них могут быть свои критики, которые пишут о «своих» авторах, ну, может быть, что-то о соседней группе. Но другие группы им не близки и не враждебны, они их просто совершенно не интересуют, как одну чашку не интересует другая, как коллегу Морева не интересуют «Вопросы литературы».

Я не создавал «Новое литературное обозрение», но давно там работаю и совершенно уверен, что создатели этого журнала были в оппозиции не к «Вопросам литературы». Думаю, что оппонентом было ортодоксальное официозное литературоведение. И «Литературное обозрение» не воспринималось создателями «Нового литературного обозрения» как враг, тем более что часть из них там раньше работали. Поскольку я являюсь читателем «Литературного обозрения» с момента его издания, то могу сказать, что в 1970-х годах это был журнал, в каждом номере которого можно было прочесть что-то интересное. В первой половине 1980-х годов это было просто пустое место. Нельзя оппонентом выбирать пустое место, оппонентом должен быть враг, соперник.

Сейчас литературные группы не видят друг друга. А ведь критика возникает именно на оппонировании, когда ты стремишься доминировать в некотором пространстве. Ты двигаешь своих и забиваешь противника. И за счет этого возникает медиация, посредничество, когда ты видишь другого, когда он существует в твоем поле. В противном случае полемики не возникает. Вот вы говорите, что идет полемика между «Вопросами литературы» и «Новым литературным обозрением»… Я читаю не каждый номер «Вопросов…», поскольку редко нахожу там что-нибудь для себя интересное. И получилось так, что только три дня назад я увидел там статью, направленную против «НЛО» и опубликованную четыре месяца назад. Как можно в таком режиме полемизировать? В «НЛО» предыдущая аналогичная публикация «Вопросов литературы» была расценена как наезд. Само это столкновение любопытно, но его трудно назвать полемикой. Оно началось с фельетона, а не с проблемной статьи, и отклик в «НЛО» тоже был в фельетонном духе.

Так что если и возникает в литературной критике взаимодействие, то только по случаю скандала, как правило, с выходом в политические сферы. Как произошло, например, с присуждением премии роману Проханова. Будь это роман о деревне или о войне в Афганистане, может быть, его бы никто и не заметил. Но поскольку в его основе лежат болевые политические моменты современности, то возник скандал, и реакция других литературных групп (которые, повторю, в ином случае никогда бы не обратили внимание на данное произведение) была вызвана именно идеологическими и политическими его компонентами.