Либерализм: взгляд из литературы

Ох, простите, я залез совершенно не в свою область, впрочем, какая область у литературного критика – своя? Мне положено о литературе. Но вы же сами ответили на свои литературные вопросы: в чем причина нынешней антилиберальной волны в российской словесности (и не только словесности!)? Разочарование? Конечно! Это самое разочарование вполне укладывается в закон «отогнутой палки» – патентую… Когда происходят резкие общественные изменения, сколько надежд сразу у всех рождается! Даже у тех, кто в детстве-отрочестве-юности прочел «Девяносто третий год» – «Мудрость чудака» – «Боги жаждут», даже у них в пору победоносной революции (а что это было в 1991, как не революционная победа?) рождается дикая, ни с чем не сообразная надежда: теперь все будет по-другому, теперь все будет по-хорошему.

А получается не то что по-прежнему, но не по-хорошему, по-сложному, по-запутанному, по непривычно, обидно новому. Как тут не появиться консерватизму, бытовому, житейскому, естественному после каждой ревволны? Тем паче что консерватизм этот подпитывается со всех сторон! Даже реформаторы клянутся в собственной традиционности, ну и как же тут не утвердиться неоконсерватизму?

Поколенческое противостояние? Разумеется! Отцы ели виноград прав человека, демократии, либеральных ценностей, значит, мы хлопнем пива истинных почвокорневых традиций. Здесь опять-таки некая сложность с терминами. Что такое неоконсерваторы? Что они хотят законсервировать? Позднесоветское общество? Но это странное, извращенное желание для консерватора. Истинно русское, православное общество? Но для того чтобы его восстановить, такую надо проделать архиреволюционную работу… Мне, по крайней мере, так кажется.

(Если говорить о неоконсерваторах в их позднесоветском изводе, то штука здесь состоит в том, что многие из этих неоконсерваторов очень молодые люди. Они выросли в окаянном, трансформирующемся обществе и просто не могут себе представить, что какие-то вещи отсутствовали в благословенном консервативном советском обществе. Они свыклись с чем-то и не в состоянии себе представить, что этого чего-то может не быть. Пива, например. Табличка «Пива нет». Пей ситро.)

Извините, опять занесло… Компрометация либеральных идей? Да! И в идейном плане это, может быть, самое главное, самое закономерное, самое парадоксальное и непреодолимое. Ее и не могло не произойти в обществе, отвергающем революцию, разоблачающем революцию, отталкивающемся от революции. Парадокс в том, что в этом самом обществе как раз и происходила революция! Еще один парадокс в том, что неоконсерваторы в немалом своем числе как раз и обращаются к тому обществу, что было создано революцией, – к позднесоветскому обществу. Но для распутывания этих парадоксов моих знаний положительно не хватает.

2. Между вашим утверждением и вопросом есть некое зияние, некая нестыковочка. Вы пишете: «…наступила пауза, период деидеологизации». И добавляете: «Почему возникло новое идеологическое размежевание?» Но в «паузе, периоде деидеологизации» нет никакого «идеологического размежевания» – ни нового, ни старого. Если бы вы спросили, окончился ли период деидеологизации, возникло ли новое идеологическое противостояние? – вот тогда бы я призадумался и ответил: наверное, нет. Наверное, не возникло. Может быть, оно не возникло из-за фактической победы неославянофилов при формальной победе неозападников. Современный неославянофил вполне может а la Яков Маякин из великой повести Горького, хмыкнув в бороду, ответить на выхрипнутое признание неозападника: «Ваша взяла!» – «Так ить, всегда возьмет!» Сколько бы ни было великолепных словесных, риторических побед над неославянофилами, верх взяли именно они, хотя формально (повторюсь) неозападники награждены всеми атрибутами победителя. О чем тогда спорить, как размежевываться?