Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Данные о консолидации земельных наделов также неполны в силу особенностей классификации. Приведенные выше данные включают все случаи единоличного землеустройства, но не охватывают работы по групповому землеустройству, которые в некоторых случаях также имели конечным итогом выделение личных наделов к одному месту. Оба термина вводят в заблуждение. Единоличное землеустройство включает как выдел отдельного хозяйства, так и разверстание всей деревни с нарезкой отрубов для каждого двора. (Почти две трети хозяйств, прошедших через землеустройство, сделали это в рамках разверстания всей деревни[437].) А термин «групповое землеустройство» обозначал четыре типа изменений: 1) дробление большой общины на более мелкие – каждая со своей землей; 2) проведение точных границ между селениями; 3) проведение точных границ между общинными землями и землями частных владельцев; 4) любое перераспределение земли внутри общины, если при этом уменьшалось число чересполосных участков, приходящихся на хозяйство[438]. В первых трех случаях устранялись препятствия к выделу индивидуальных наделов к одному месту[439], хотя здесь это и не было главной задачей; четвертый тип по определению означал объединение индивидуальных наделов. Нельзя рассматривать эти формы группового землеустройства как эквивалент выделения личного надела к одному месту, но полностью игнорировать их тоже неверно. К концу 1915 г. групповым землеустройством было охвачено примерно 1,1 млн хозяйств, чуть меньше 1,3 млн, охваченных единоличным землеустройством[440]. Если добавить неудовлетворенные заявки о групповом землеустройстве, в действительности предполагавшие создание отрубов и хуторов, это несомненно увеличит 3 млн заявлений о проведении единоличного землеустройства.

Возьмем консервативную оценку достижений реформы за девять лет: количество передельных общин уменьшилось на 14 %, а чересполосица сократилась на 9 %. Много это или мало? Мерилом можно взять заявление самого Столыпина: «Дайте государству 20 лет мира, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешнюю Россию»[441]. Если предположить, что новые крестьяне‐фермеры оказались сравнительно успешными, темп реформ мог бы ускориться, но, вероятно, недостаточно, чтобы за двадцать лет, т. е. к 1926 г., Россия смогла полностью перейти к наследуемым правам и ликвидировать чересполосицу. Но это ведь совершенно естественно. Другим странам на решение проблемы чересполосицы понадобились столетия. В Англии, где не было общего закона об огораживании, за период с 1760 по 1850 г. были приняты тысячи законов об огораживании, затронувших порядка 5,5 млн акров, т. е. только 20 % земли[442]. Во Франции крупномасштабные работы по землеустройству и объединению землевладений продолжались еще в конце 1940‐х годов[443]. Вообще в Западной Европе движущей силой этого процесса зачастую выступали богатые землевладельцы, которые имели возможность увеличить свои владения[444]. Кроме того, рыночные отношения лишь постепенно проникали в российскую глубинку. При том что реформы позволили инициативным крестьянам перейти к более продуктивной форме собственности и при этом не чрезмерно обременили неинициативных, первые девять лет выглядят как вполне пристойный старт, и не имеет большого значения, сколько времени потребовалось бы России, чтобы довести реформу до конца.

Динамика потока запросов

Как мы уже видели, землеустроительные комиссии не справлялись с выполнением потока заявок на изменение формы собственности и проведение землеустроительных работ (особенно это касается последних). К концу 1915 г., когда Первая мировая война остановила этот процесс, в очереди на землеустройство (как единоличное, так и групповое) застыли 3,8 млн хозяйств, а «успели» пройти землеустройство чуть меньше 2,4 млн хозяйств(1,23 млн в единоличном разряде и 1,14 млн в групповом)[445].

Если говорить о требованиях на землеустройство в целом, то в этой кампании приняла участие большая доля крестьянских хозяйств: 6,2 млн хозяйств подали требования о выделении земли к месту и почти 3,4 млн хозяйств – об изменении формы землевладения (2,8 млн в индивидуальном порядке на основании указа и еще 0,6 млн целыми деревнями на основании ст. 1 закона 1910 г.)[446]. Это существенная доля от 15,3 млн хозяйств на конец 1915 г., по оценке Аткинскон.

Строго говоря, если целью преобразований считать хутор или отруб наследуемой земли, следовало бы учитывать только землеустроительные работы, причем только единоличные выделы и разверстания, плюс некую долю групповых землеустроительных работ, результатом которых было появление хуторов и отрубов[447]. Тем не менее сам масштаб цифр позволяет говорить о том, что реформа пошла широко (в главе 6 мы обсудим вопрос о том, в какой мере такой ход преобразований может быть объяснен насилием со стороны власти).