Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Если реформаторов можно упрекнуть в том, что они создали искусственные стимулы для укрепления земли в собственность и выделения ее к одному месту, то их можно обвинить и в том, что они не дали полноценных прав собственности тем, кто покидал общину. Крестьяне получали землю в «личную собственность», а не в «частную». В результате новая собственность оказалась опутана рядом традиционных для надельной земли ограничений, причем добавились и новые. Владельцы новой собственности не получили права продавать или закладывать землю кому‐либо, не принадлежащему к крестьянскому сословью. Максимальная величина их земельных владений была ограничена. Кроме того, они не получили права голоса на выборах, которое имели все остальные владевшие таким же количеством ненадельной земли. Помимо всего прочего, новые права собственности не защищали участок от вторжения землемера, который должен был сохранить возможность продолжать землеустроительные работы и программу разверстания. Последнее ограничение было установлено реформой, причем оно коснулось не только вновь объединенных надельных участков, бывших в личной собственности, но и пахотных земель, бывших в классической «частной» собственности.

Начнем с последнего пункта. Речь шла о необходимости продолжать работы по землеустройству и выделению новых единых участков. Даже до закона 1911 г. земля, переведенная в личную собственность, подвергалась перетасовке, когда дело доходило до разверстания всей деревни[592]. А закон 1911 г., как мы видели, разрешил прирезать к общинным совершенно частные земли, если они вклинивались в них и создавали трудности для землеустроителей[593]. Так же обходились и с уже выделенными участками – их при необходимости переверстывали заново[594].

Не очень понятно, насколько сильно все это должно нас тревожить. Американские штаты обычно позволяют владельцу участка, окруженного со всех сторон другими участками, приобретать право прохода к нему за соответствующую компенсацию. В этом контексте, конечно, уступка выглядит немного иначе: дать право прохода не столь обременительно, как отдать часть своей земли и получить взамен что‐то другое, да и положение землевладельца, не имеющего прямого выхода к дороге, очень тяжелое. Пожалуй, ближе аналогия с положением о принудительном «слиянии» и «объединении», которое действует во всех нефтегазовых штатах Америки, в соответствии с которым индивидуальные права владельца скважины на добычу заменяются долей в централизованной эксплуатации, что дает большой рост эффективности.

В любом случае вся идея принудительной консолидации наделов была основана – как и в случае с огораживанием во всей Западной Европе – на том соображении, что из‐за чересполосицы все стало настолько запутанным, что посредством добровольных сделок между участниками уже невозможно выбраться из этой системы. Полосок было множество, и они были перетасованы столь причудливым образом, что для получения приемлемых по размеру участков, позволяющих применять современную технику и методы обработки земли, потребовалось бы слишком много договоренностей, а некоторые собственники наверняка запросили бы чрезмерную цену за уступки, так что издержки на достижение компромиссного решения оказались бы непозволительно высоки. Конечно, идея, что потребуется перекройка только что нарезанных участков, наводит на мысль о невысоком качестве землеустроительных работ. Но принцип, закрепленный в законе 1911 г., представляется приемлемым и разумным ограничением прав частной собственности при условии, что при перекройке собственник получал действительно равную по качеству землю (так что не страдал стимул к улучшению земли), а власти не действовали наобум и без разбора.