Личное дело опера Иванова

– Она уже одиннадцать лет твоя дочь, и пять из них ты об этом даже не вспоминала. К тому же, у тебя ведь есть ребёнок от турка. Тоже дочь, если не ошибаюсь? Или её отец вовремя понял с кем имеет дело и увёз ребёнка подальше от тебя?

– Заткнись, ладно?

– Нет, не ладно. Ты требуешь у меня детей, и я хочу понимать, что тобою движет. В проснувшиеся материнские чувства, естественно, не верю, поэтому ищу меркантильные мотивы.

– Скотина ты бесчувственная.

– Да, ты права, я всё тот же.

Она долго молчала, обиженно сопя и кусая губы.

– Нет у меня больше детей. И уже никогда не будет. Доволен?

– Но ты же была беременна?

– Беременная, не значит родившая, Иванов! И иди к чёрту со своими вопросами, мне, если ты не заметил, больно об этом говорить!

Андрей отвёл взгляд.

– Извини. Я не знал о… о твоих проблемах. Что случилось?

– Иди к чёрту! – она бросилась из кухни в комнату, захлопнула за собой дверь.

Андрей выждал немного, и пошёл следом. Лирическое отступление затянулось и увело от главной темы, нужно было выруливать обратно.

– В общем, Ир, можешь Маруновскому так и сказать, ни хрена у него не выйдет – ни на службе меня подсидеть, ни помочь тебе детей забрать. И того, что он в нашу с тобой койку тогда залез тоже не прощу, надо будет – ещё один зуб выбью.

– Дурак ты, Иванов, и мент из тебя хреновый. – Вполне уже успокоившись, Ирка сидела в кресле и курила. – Я тут полчаса распиналась о том, что козням с Маруновским предпочла нормальный диалог с тобой, а ты так ничего и не понял.

Андрей удовлетворённо кивнул и пошёл к выходу. Но у двери остановился.

– Кстати, по поводу Красновой. Получается, не предполагалось никакой стажировки в Турции?

– Господи, да нет, конечно! Откуда? Я ей просто фотку Гранд-отеля в турецком журнальчике показала, говорю – вот, смотри, это медицинский центр, здесь работать будешь, если поможешь мне, а у неё глазки-то и загорелись сразу! Молодая она для тебя, Иванов, ветер у неё в башке и радужный кисель вместо мозга. Найди уже себе тётку по возрасту и успокойся.

– Стерва ты, Ир.

– Это жизнь, Иванов, здесь каждый сам за себя. А на счёт Маринки мы не договорили, даже не надейся.

От жены направился сразу к Отделению. На душе было неспокойно, душила злость на Ирку, но в то же время неожиданно по-новому заиграла её личная ситуация. Становилось понятно, что желание вернуть детей это не столько блажь или месть, сколько позднее раскаяние и попытка исправить ошибки прошлого. Методы её, конечно, были те ещё, но ничего другого он от неё и не ожидал. Избалованная родительской вседозволенностью, она до сих пор считает, что весь мир ей чем-то обязан, всё так же пытается идти по головам и, топая ножками, требовать немедленного удовлетворения своих капризов. Дурная баба, даже жалко её. Чисто по-человечески.

Вместе с мыслями об Ирке, конечно, наплывали и мысли об Оксане. Неужели всё что случилось между ними, действительно было игрой? Тогда браво. Он поверил. Так поверил, что до сих пор не может отойти от финала. И не важно, что та стажировка оказалась блефом, важно, что её оказалась достаточно для предательства. Жалеет ли теперь Оксана? Да и вообще, вспомнила ли за весь этот день хотя бы о детях? Уж про себя Андрей даже не брался думать. Тут всё понятно. Ирка ведь права – не в свой огород залез козёл, вот и поделом ему, старому.

Занятый мыслями, даже не сразу услышал, как его зовут. Оказалось, Харламов подошёл к летучке оперов.

– Ты чего тут? Неужели даже внутрь не пускают уже?

– Петрова с планёрки жду.

Олег сощурился.

– Та-а-ак… А чего в кустах?

– Не хочу светиться…

И в общих чертах обрисовал Олегу ситуацию, свои соображения и планы. Тот с ходу оценил масштаб.

– А вытянешь, Сам-Самыч? Давай-ка всё-таки Львовича в известность ставь, он тебе опергруппу даст.

– Нет, не вариант. Всё уже заряжено, с минуты на минуту Маруновский нарисуется и начнётся жара. Нет времени на бюрократию. Да и в жерло я не полезу, сегодня просто похулиганю немного, под шумок соберу больше фактов, а завтра уже по полной через начальство решать будем.

– Меня куда определишь?

Андрей без лишних слов протянул руку, крепко пожал, протянутую в ответ руку Харламова.

– Спасибо, дружище! Пока не светись без толку. И если есть у тебя кто-то из надёжных парней внештатных, поставить бы возле Иркиного подъезда.

– А, так стервозина всё-таки в деле?

– А то! Но не пойму пока в каком качестве – то ли сообщница, толи свидетель, которому, возможно, нужна защита.

– Даже так?

– Угу. Сам в шоке. В общем, просто присмотреть бы за ней на всякий случай. А с тобой будем на связи.

Минут через десять после того, как Олег скрылся в дверях Отделения, из них выскочил Петров. Андрей присвистнул, подзывая, и отошёл глубже за кусты.

– Ну что там?

– Да что, кипиш, естественно! Попковского ищут, поднимают на ноги весь состав. До утра не найдём, будут объявлять в розыск. Львович рвёт и мечет. Вас требовал, я отмазал, как вы и велели, а он ещё больше озверел. Я ему рапорт о том, что на участке всё ровно, а тут Маруновский, гад, говорит – как так, а я слыхал, что целая серия хулиганок у вас сегодня.

– Гнида.