Личное дело опера Иванова

– Что это, я тебя спрашиваю?! У меня тут ЧП областного масштаба, должностное преступление, сотрудник оказался оборотнем в погонах, а ты мне личную неприязнь в мотивах лепишь? И что прикажешь с этим делать? Задницу подтереть? Или сразу наверх отправить, чтобы они там всем Главком над нашим Отделением смеялись? Так что ли? – Грохнул кулаком по столу. – Сейчас же переписать! Только нормальным языком! Формулировки, причины, следствия – чтобы это на документ было похоже, а не на бульварный детективчик!

Андрей поджал губы. От ора кружилась голова, слегка подташнивало, но в груди при этом клокотало упрямство.

– Разрешите заметить, что изначально конфликт действительно завязался на почве личной неприязни, и я всего лишь…

– Вон пошё-ё-ёл! – вскочил с места Львович и чиркнул пальцем по горлу: – Вот ты у меня где, со своими личными! – Отдышался, понизил голос почти до шёпота: – Я… Ты… Я с тобой позже разберусь, Иванов. Вот Попковский уедет, и я тебе, – потряс бумагами с показаниями, – всё до последней буквы припомню! А сейчас марш отсюда, и чтобы я тебя до конца слёта не видел! Стой! – окликнул уже в спину. – Сегодня же переселить Попковского из своей квартиры в гостиницу! Что угодно делай, ясно, но чтобы к вечеру он был там! Лично проверю!

Состояние всё ухудшалось. Решил, доехав до участка, временно перепоручить детей Петрову и всё-таки добраться до больницы. Но едва только зашёл в кабинет, как заявился за обещанным мопедом Данила Магницкий. Пришлось задержаться.

Прочитав парню воспитательную лекцию о вредном влиянии хулиганских компаний, положил перед ним чистый лист.

– А теперь, пиши объяснительную. Как, где, при каких обстоятельствах стал участником преступной группировки. Где находился вчера в момент совершения разбойного нападения, кто может подтвердить. – Говоря смотрел на него как можно строже. Давать хода этой бумажке, конечно, не собирался, но дисциплинарная мера требовала натуралистичности, и для того, чтобы пацан прочувствовал всю степень ответственности, нужно было дать ему почувствовать себя преступником, под эту самую ответственность попавшим.

Однако тот оказался не из пугливых. Скорее – упрямым. Всем видом демонстрируя недовольство, подтянул к себе лист. Угрюмо поизучал его.

– Так чего писать-то?

– Повторяю ещё раз: как, где, при каких обстоятельствах. Словом, всё пиши, потом разберёмся, что лишнее.

И сам тоже погрузился в бумажную работу. Данила, уронив голову на руки, вцепился в волосы.

– Так не честно! Не было такого уговора!

– Пиши! Пока я тебе дополнительно не задал сочинение на тему «Почему я мечтаю попасть в детскую исправительную колонию»

Тот побурчал, но принялся наконец писать. Однако, исписав уже пол-листа, импульсивно замалевал всё написанное, и продолжал с рычанием чиркать ещё и ещё, когда в кабинет сунулась Маринка, да так и замерла на пороге, изумлённо глядя на беснующегося мальчишку. Заметив её краем глаза, он тоже замер… И вдруг бросил на неё злой взгляд исподлобья:

– Чё зыришь?

– Но! – не отрываясь от писанины, строго одёрнул его Андрей.

Данила гневно насупился, но снова не выдержал, скорчил Маринке рожу.

– Дурак чикану́тый! – тут же не осталась она в долгу. Крутнула пальцем у виска: – Совсем тю-тю!

– Но! – одёрнул Андрей теперь уже её. – Я всё слышу!

Она гордо вздёрнула нос и сбежала.

– Сама чиканутая, поняла! – крикнул ей в след Данила.

Андрей хлопнул ладонью по столу:

– Магницкий, пиши, не отвлекайся!

Данила в сердцах двинул от себя лист и ручку.

– Так не честно! Вы говорили, что, если я вам расскажу, то отдадите мне мопед и всё! Не было уговора объяснительные писать!

Андрей посмотрел на него строго, сложил руки на столе.

– Ты хоть понимаешь, до чего дошёл, Дань? Ты же толковый пацан! Тебя тренер по боксу хвалит, перспективным называет. Завязывай, давай, с хулиганкой, пока не поздно! Потому что это сейчас объяснительные, а потом будет детская комната милиции, а там и до подростковой колонии один шаг, сам не заметишь, как переступишь! А это уже клеймо на всю жизнь. И нормальные девочки, кстати, – кивнул вслед Маринке, – таких хулиганов не любят. Сам видел.

– Подумаешь! Тоже мне, нормальная девочка. Сопля какая-то зелёная.

– Пиши! – усмехнулся Андрей, и встал. В глазах резко потемнело. Пошатнувшись, он схватился за стол, а может, за стул, или за подоконник…

– Эй, кто-нибудь! – раздался из тумана звонкий голос Магницкого. – Тут гражданину менту плохо!

Уже минут через десять подъехала «скорая»

– Да просто резко встал, бывает! – пытался опровергнуть Андрей доводы врача, но тот и слышать не хотел.

– Минимум двое суток в стационаре, если не хотите… – и дальше нагородил таких вероятных последствий, вплоть до обширного инсульта и инвалидности с полной недееспособностью, что Андрей сдался.

– Андрей Иванович, вы за детей не переживайте, всё будет нормально! – сунувшись в «скорую» клятвенно заверил его Петров. – Я своих если что попрошу! Вы главное, поправляйтесь!