Личное дело опера Иванова

– Ну что я могу сказать, Ир – попробуй ещё. Может с пятого, или с десятого раза у тебя что-нибудь и получится. Только имей в виду, что я буду следить за происходящим. Назойливости или ломки Маринки не допущу, хватит с неё. А вообще знаешь, мой тебе совет – добрый такой, дружеский совет: подумай хорошенько, зачем тебе это всё. Дети, это ведь не только кукол дарить, это ещё и решать их проблемы. В первую очередь их, потом уже свои. Если дойдёт вообще эта очередь до своих. Если честно, мне кажется, ты не готова, Ир. Ты похоже, как-то по-другому себе это представляла. Так может, оно тебе и не надо? Подумай.

Маринку нашёл за летней сценой. Она сидела на корточках, прижимаясь спиной к стене и размазывала по щекам слёзы. Подошёл, присел рядом. Притянул её к себе, обнял.

– Она что, вообще больше никогда не придёт? Вообще-вообще? – всхлипнула Маринка.

Андрей зажмурился, глотая ком в горле.

– А ты так хочешь, чтобы она пришла?

– А ты что, нет?!

Рассмеялся. Откуда дети всегда всё знают? И кто вообще больше смыслит в жизни – они или взрослые?

– Хочу. Я тоже хочу, но боюсь, что она… – осёкся. Сказать сейчас Маринке, что этого не хочет сама Оксана – это добить её. – Она не отвечает на звонки, наверное, куда-то уехала.

– Тёмка, фу, брось эту гадость! – вскочила вдруг Маринка, бросилась к брату, выхватывая из его рук чей-то использованный бинт. – Он заразный, ты что не понимаешь? Ну вот что с тобой делать? В фонтане руки мыть? Пап, у него теперь руки грязные!

Пошли в фонтан, куда ещё. Маринка, с завистью глядя на скачущих под струями детей, театрально вздохнула и глянула на Андрея – видит ли представление? Он усмехнулся. Ну вот что с ней делать… И тут дошло, что!

– А поехали к Оксане домой? Может, вернулась уже?

Но Оксаны дома не оказалось. Не скрипели украдкой половицы за закрытой дверью, не отблескивал шпионским бликом дверной глазок, лишь одиноко тренькал звонок, да и тот заедал. Андрей прошёлся по соседям на лестничной площадке и одна из тётушек сказала, что Оксану не видно уже почти неделю.

Вышли на улицу, растерянно замерли у подъезда.

– А может, она у тёти Алины? – робко предположила Маринка.

– Тётя Алина, это кто?

– Подружка! Ну та, у которой Тотошка! Помнишь? – и, словно боясь, что Андрей откажется, вцепилась в его руку: – Папуль, ну давай проверим? Ну пожалуйста!

Сначала довольно долго искали тот самый дом, так как запомнила его Маринка, как оказалось, весьма условно. Потом возникли проблемы с подъездом. В итоге, обойдя своей дружной компанией почти с десяток квартир, наконец попали в нужную.

– Так она, вроде, уехала. К родственнице какой-то, то ли двоюродной, то ли троюродной сестре. В Краснодар, кажется.

Алина смотрела на Андрея с нескрываемым любопытством, из чего он сделал вывод, что разговоры о нём между подругами велись, вот только не ясно какие и в какой период.

– Надолго?

– Понятия не имею, – пожала Алина плечами, – но, думаю, навсегда.

– То есть как?

– Ну вот так. Она ещё с весны собиралась, а потом…

Замолчала, но Андрей понял – потом в её планы вмешался он со своим семейством. А теперь вот, она снова свободна. Сосредоточенно нахмурился.

– У вас есть её новые контакты?

– Нет.

– А какие-то данные её родственницы? Адрес или хотя бы имя и фамилия?

– Нет.

– Как же так, – заподозрил неладное Андрей, – Марина говорит, вы подружки? Неужели ничего не оставила?

– Нет. Мы в последние дни почти не общались, она перестала ко мне заходить, отказывалась даже с детьми вашими снова на дачу съездить, хотя в прошлый раз им вроде понравилось. Отстранилась как-то. Не знаю, что за муха её укусила.

В замке зашурудил ключ, Андрей посторонился, впуская вошедшего и тут же, кажется, всё понял. Вошедшим был тот усатый мужик, который пытался как-то обжимать Оксану возле машины.

– Знакомьтесь, это муж мой, Виктор. Вить, это…

– Иванов, – дежурно протянув ему руку, опередил её Андрей. – Спасибо за информацию, Алина. Если появится что-то новое, обязательно мне позвоните.

Спускались молча: Маринка расстроенно ковыряя носком пол, Тёмка испуганно прислушиваясь к гулу лифта, а Андрей – вспоминая тот инцидент у торца дома. Он тогда сходу задохнулся от ревности и мало что соображал, а сейчас точно припоминал, что Оксана не хотела тех объятий, быстро вывернулась и поспешила уйти. И сейчас его неожиданно кольнула уже не ревность, но злость. Как у этого… Виктора, мать его, наглости хватило руки распускать? Да если бы…

– Пап и что теперь? – перебила его мысли Маринка. – Она насовсем уехала, да? И мы её больше не найдём?

Вздохнул, прикидывая шансы. Они были ничтожны и в перспективе тянули на себя много времени: звонков, может, письменных запросов и, само собой, использования служебного положения в личных целях… Но всё-таки были. Сейчас для Андрея даже «один на миллион» уже было шансом.

– Найдём, дочь. У тебя папка всё-таки в милиции работает, а не картошку на базаре охраняет.