Личное дело. Правда о самых известных деятелях истории России XX века

Нет, боже упаси, я не стану утверждать, что любого эмигранта, тем более политического, ждет в конечном итоге судьба Светланы Аллилуевой. Ты можешь остаться человеком, это зависит только от тебя самого. Необязательно проходить тернистый путь от мира самодельных иллюзий к скромной пенсии, смерти в приюте, обиде на неродную Америку и ненависти к родной России. Это ваш собственный выбор, вас никто не тянет. Но и деятельность Козырева, и бесконечные монологи Макфола свидетельствуют о том, что спрос есть. А спрос всегда рождает предложение. Поэтому обязательно найдутся люди, которые будут следовать той же самой тернистой дорогой. Меня абсолютно не удивит, если в результате всей этой деятельности никто из них не сможет избежать приюта для престарелых, забвения — интеллектуального, ненависти к России и обиды на Америку. Повторяю: так было и будет.

Ровно по этой причине, как мне кажется, пример Светланы Аллилуевой стоит изучать. О нем, наоборот, надо говорить. Не замалчивать его, как это делают поклонники Сталина или, наоборот, его лютые противники, а говорить. Потому что это очень яркий пример жизни в интеллектуальном тумане. Когда, казалось бы, перед тобой были открыты все двери — учись, на кого хочешь. Ты становишься кандидатом наук, и при этом твой разум на уровне школьника шестого класса. Ты не способен воспринимать то, что тебе говорят, то, о чем тебе рассказывают. Ты уезжаешь в Америку, и выясняется, что рай, который ты себе нарисовал в голове, никаким раем не является, а является точно таким же очень сильно политизированным государством, работающим ровно по той же самой программе. Только с другим знаком. Ты возвращаешься в СССР и тут не можешь себя найти, потому что опять все не похоже на твой собственный иллюзорный мир. Ты, наверно, думал, что тебя будут всенародно встречать, радоваться? Ну, наверно… Надо, наверно, больше благодарить Центральное разведывательное управление за издание книги. Эта дорога никогда не приводила ни к чему хорошему. И ты опять уезжаешь и жизнь заканчиваешь в приюте. И о тебе никто не помнит в Соединенных Штатах Америки и никто не помнит и не знает в России.

Я вас уверяю, выйдите на улицу сами, спросите первые сто человек: «Что такое «Двадцать писем к другу»?» Да дай бог пятеро скажут вам, что так называлась книга Аллилуевой, дай бог пятеро! А я подозреваю, что в лучшем случае один. И то это будет человек старшего возраста, который случайно вспомнит, что же это такое. Вот цена собственных роковых иллюзий, желания выдавать желаемое за действительное. Цена размена собственной жизни на возможные политические преференции. Об этом стоит помнить, потому что пример дочери Сталина Светланы Аллилуевой — один из самых показательных.

Александр Солженицын (1918–2008)

2018 год был объявлен в России годом Александра Исаевича Солженицына. И тема эта невероятно сложная, потому что на протяжении последних как минимум лет 15 не смолкает полемика, кем же на самом деле для России является Александр Исаевич Солженицын. При этом интересно, что защитники стараются уходить от целого ряда действительно острых тем, что противники категорически не хотят обратить внимание на некоторые обстоятельства. И бог бы с ними, но меня лично сильно огорчает то обстоятельство, что в ход идут откровенные фейки — придуманные мифы, которые потом активнейшим образом тиражируются в Интернете.

Для начала, чтобы почувствовать антураж эпохи оттепели, небольшая биографическая справка. 1962 год. В журнале «Новый мир» выходит знаменитая повесть «Один день Иван Денисовича». Это первое, как оказалось в дальнейшем, описание системы ГУЛАГа в советской литературе. Написано это произведение было в 1959 году. После отстранения Никиты Сергеевича Хрущева от власти в 1964 году Солженицын тут же исключается из Союза писателей, и вплоть до начала перестройки его произведения вообще не публикуются в СССР. Доступны они для советского читателя в двух вариантах. Во-первых, это, конечно, «тамиздат», то есть то, что издавалось в Париже или Мюнхене и привозилось в нашу страну подпольным путем. Причем за распространение подобного рода литературы можно было получить вполне себе неиллюзорный срок. Второй вариант, в котором книги Солженицына доходили до определенных советских читателей, — это «самиздат». То есть то, что перепечатывали на машинках, «ксерили» или копировали каким-то иным способом. Мне доводилось еще в эпоху Советского Союза видеть некоторые «самиздатовские» произведения Солженицына. И должен вам сказать, что впечатление это производило серьезное. Это сейчас зашел в Интернет — читай, скачивай что хочешь в разных вариантах, хочешь в полном виде с научно аннотированным текстом, хочешь без оного. В советскую эпоху, конечно, ничего подобного не было.