Личное дело.Три дня и вся жизнь

«Старательность» авторов книги превзошла мыслимые и немыслимые границы. Вместо приобретения политического багажа, укрепления позиций режима и разоблачения «преступлений» членов ГКЧП они оказали режиму медвежью услугу. Вынудили даже проправительственную печать высказать серьезные нарекания в адрес книги и ее авторов.

Сошлюсь на статью Валерия Руднева в газете «Известия» за 21 августа 1992 года. Она называется «Дело ГКЧП: следствие еще не закончено, но книга уже написана». Ссылаюсь на эту статью, потому что ее автор никак не может быть заподозрен в каких-то симпатиях к лицам, проходящим по делу ГКЧП. Руднев пишет, что главный вопрос — имеет ли вообще генеральный прокурор право обнародовать следственные документы, которые составляют суть публицистического замысла авторов. Ссылаясь на мнение Степанкова о том, что обвиняемые точно следят за тем, как ухудшается социальное и экономическое положение в стране, и что их действия все меньше теперь осуждаются российской общественностью, Руднев пишет: «Вот так безо всяких затей сформулировал Степанков свой публицистический замысел — чтобы российская общественность больше осуждала (?!) обвиняемых по делу ГКЧП. Чем, видимо, по мысли Степанкова и будет поправлено социальное и экономическое положение в стране».

Воспроизвожу примечательный вывод Руднева: «И такое говорит Генеральный прокурор России, чья важнейшая должностная обязанность в сфере уголовного судопроизводства — блюсти принцип презумпции невиновности при любой политической ситуации. Прокурор, который — цитирую кодекс — «обязан обеспечить обвиняемому возможность защищаться установленными законом средствами и способами от предъявленного ему обвинения и обеспечить охрану его личных и имущественных прав». Уж простите, но более пренебрежительно относиться к закону просто невозможно. А мы еще рассуждаем сегодня о правовом нигилизме рабочего или колхозника, служащего или бизнесмена…»

Лучше, как говорится, не скажешь. Для того чтобы поставить точку в рассуждениях по поводу публикации книги «Кремлевский заговор», стоит воспроизвести заключительные слова Руднева: «Одно меня беспокоит. Когда произошла утечка информации в «Шпигель» (помните знаменитые пленки с признанием главных «путчистов»?), генеральный прокурор справедливо возбудил уголовное дело. Кто нынче будет решать подобный вопрос, если следственные документы, изобличающие обвиняемых по делу ГКЧП, до решения суда будут разглашены самим генеральным прокурором?»

В книге муссируются слухи, домыслы, предположения относительно судьбы «денег КПСС», нахождения их на счетах в зарубежных банках, в коммерческих структурах и совместных предприятиях.

Какое же государство после всего этого будет иметь контакты с нашей страной по вопросам, составляющим ту или иную степень тайны, без опасения, что это может быть предано гласности?

И это делается в то время, когда Соединенные Штаты Америки и другие западные страны не отрицают проведения ими тайных операций, признают оказание помощи организациям и движениям в других странах, занимающим проамериканские позиции. Эта помощь во много крат превышает ту, которую КПСС оказывала братским партиям. Нет признаков, указывающих, что Соединенные Штаты Америки и другие западные страны отказались или намерены отказаться от этой практики.

Вскоре после августовских событий в средствах массовой информации на территории бывшего Советского Союза и в зарубежных странах были опубликованы некоторые материалы Комитета госбезопасности и ряда других ведомств. Они касались вопросов внешней и внутренней политики и представляли собой документы, содержащие совершенно секретные сведения. По этим материалам можно было легко выйти на наши агентурные источники, доверительные связи в других странах и подставить под удар тех, кто помогал нашему государству, рисковал собой. Разумеется, это не может быть оправдано никакими политическими соображениями.

Мир узнал о наших сугубо внутренних оценках ситуаций в отдельных регионах, на международной арене в целом, об отношениях Советского Союза с другими странами, узнал, из каких источников мы получали информацию. Все это дало определенным кругам богатую пищу для размышлений и действий, в том числе в провокационных целях.

Судя даже по сообщениям печати, после этого мы лишились многих важных позиций. Какая другая уважающая себя страна поступила бы таким образом?

Мы поставили под удар не только связи КПСС с коммунистическими и иными партиями, раскрыли их содержание, каналы реализации, передачи информационных материалов. Мы поставили под угрозу жизнь и безопасность многих лиц, целых организаций, движений и даже стран.

В 1993 году, когда я уже был на свободе, один иностранный журналист обратился ко мне с просьбой дать ему интервью. Я согласился. В числе других вопросов он коснулся связей КПСС с другими партиями, и в частности передачи денежных средств, приема в Советском Союзе групп функционеров и отдельных представителей коммунистической партии его страны.