Личное правосудие

Джевашим остался позади, за густыми клубами пыли, поднимаемыми колесами с сухой глинистой дороги. Кинт сначала ехал не быстро, внимательно осматривая подступающий к проселку подлесок и вспоминая ориентиры, и как только выехал на ровное как стол плато, сразу прибавил скорость, а уже через час он остановил одноколейник у развороченного остова экспедиционной машины. Ржавчина покрыла торчащие из земли фрагменты, по которой зеленым цветом расползлись следы окисла медных элементов…

– Кто-то неплохо здесь порезвился, – вслух сказал Кинт подойдя к останкам машинного, обнаружив, что большинство элементов демонтировано.

Низкая степная трава и полевые цветы, набирающие бутоны, пестрым ковром затянули место кровавой бойни, памятником которой теперь торчат ржавые железяки повсюду. Чтобы не пропороть колеса, Кинт решил дальше не ехать и заглушил двигатель, но предусмотрительно взвел пружину маховика заранее, хоть это и противоречит наставлению по использованию подобного вида двигателей.

Яма получилась неглубокой и небольшой, Кинт с трудом отыскал объеденные хищниками кости… Проломленный череп Волье он положил поверх остальной груды костей и засыпал яму землей. На образовавшийся холмик Кинт притащил кусок обшивки вагона…

Блеск на холме Кинт заметил краем глаза, потянул из кожаного тубуса на поясе подзорную трубу и присмотрелся – в полутысячи шагов рядом с моторным фургоном городовых стоял мастер-инспектор и разглядывал Кинта…

– Бдительный какой, – пробубнил Кинт, убрал подзорную трубу в тубус, и пошел собирать полуистлевшие останки каких-то ящиков. Затем развел небольшой костер рядом с холмиком и пока горит огонь, принялся выводить надпись «Почтение и память» на обшивке, макая палец в жестяную банку с краской.

Угли от быстро прогоревших досок рдели алым. Усевшись на землю, Кинт отпил шанта из бутыли и плеснул крепкий напиток на угли, от чего с хлопком вспыхнуло синее пламя.

– Простите, друзья, что я так долго тянул с этим делом… всякое случилось за прошедшие годы, раньше не мог… – Кинт сделал глоток и снова плеснул на огонь.

Просидев у холмика с захороненными останками около часа и выкурив трубку, вспоминая Волье, Крея, ребят из охраны и студентов, Кинт собрался, завел двигатель и отправился назад, в Джевашим, в который приехал как раз к ужину.

– Вы не будете против, господин Кинт? – прихватив с собой кружку пива со стойки, к Кинту подошел мастер-инспектор.

Посетителей в ресторанчике при гостинице было мало, Кинт, трое обозников, что заселились только что и собственно начальник местных городовых.

– Присаживайтесь, – Кинт кивнул на стул напротив, отрезая ножом кусок отбивной.

– Я видел, чем вы занимались в долине…

– Хоронил останки друзей, пусть будет благословенен их путь на Небеса… а я видел, как вы наблюдаете за мной.

– У меня много ответственности за происходящее в городе и окрест. Вероятно, вы хорошо знали тех людей… но в той трагедии никто не выжил, кроме профессора Дакта, откуда вам известно это место?

Кинт чуть не поперхнулся.

– Я что-то не так сказал? – инспектор отпил пиво и уставился на Кинта.

– Нет-нет, просто мясо… мясо очень острое, – Кинт сделал несколько глотков шанта из бутыли и даже не поморщился, – от профессора Дакта известно, он рассказал пару лет назад об этом месте.

– Профессор Дакт?

– Да…

– Пару лет назад?

– Может не пару, может чуть больше… у меня был период жизни, когда я не считал, ни месяцев, ни годов.

– Что ж, приятного ужина, – мастер-инспектор допил пиво, учтиво поклонился и направился к выходу.

Кинт сразу, как только городовой покинул ресторанчик, поспешил в свою комнату, после короткого, но о многом говорящего диалога Кинту больше не хотелось задерживаться в Джевашиме ни на минуту.

Кинта встретили во дворе гаража… Тяжело сопротивляться, когда одной рукой ты опираешься на трость, а второй держишь саквояж. Да и не ожидал Кинт такой прыткости от городовых. Умелые удары короткими дубинками посыпались градом, прежде чем отключиться, он успел разглядеть в желтом свете фонаря городовых во главе с мастером-инспектором…

Сознание к Кинту возвращалось медленно, урывками. Все тело болело, саднило, правый глаз невозможно открыть, да и большого смысла в этом не было, так как открыв левый глаз, Кинт понял, что на голове плотный мешок. Пахло сыростью…

Подвал? Скорее всего.

Кинт попробовал пошевелиться, но тщетно – связали его со знанием дела. Откуда-то сверху донеслись шаги нескольких пар ног, послышался разговор, Кинт замер и превратился в одно большое ухо…

– … не понимаю, зачем все так усложнять, пулю в затылок и вывезти в степь, а хищники сделают свое дело.

– Нет, милейший, я все-таки обязан ему жизнью, и неоднократно. Я так не могу.

– Но он угроза! Угроза всему делу!

– Значит, надо эту угрозу свести на нет!

– Профессор, вы человек умный, думайте, как это сделать, но знайте, я все же за то, чтобы эту угрозу ликвидировать.

– Я уже все придумал… как скоро вы поедете встречаться с непримиримыми племенами?

– Вообще, в планах было вчера, но нут этот ваш Кинт со своим поминальным обрядом и ваша истерика.