Личный фотограф смерти

Неожиданно за спиной раздается скрежет. Луис оглядывается, но тьма заволокла коридор и позади него. Он ничего не видит, но точно знает, что там что-то есть. Или кто-то. Оно наблюдает за ним, и у Луиса, чувствующего на себе этот внимательный взгляд, от ужаса начинают шевелиться волосы на голове.

Игра в гляделки с невидимым соперником Луису надоедает и он, медленно отвернувшись, идет дальше. Сзади снова раздается скрежет, словно кто-то огромными когтями скребёт по стене. Причём и по правой и по левой одновременно. И что самое неприятное, звук приближается к Луису.

Он ускоряет шаги, и нечто из темноты тоже прибавляет скорость. Шум за спиной перемежается с треском ломаемых досок. Тех самых досок, которыми заколочены двери.

Луис бежит.

Судя по звукам, враг не отстаёт. Теперь Луис слышит топот и даже тяжелое дыхание. Оно шевелит волосы на затылке, и дыхание это не тёплое, как у любого живого существа, а холодное, леденящее кровь.

Луис чувствует, что время почти подошло, скоро самоубийца сделает шаг вперёд, и все действия Луиса окажутся напрасными. Ему надо найти комнату с окном, за которым висит люлька мойщика.

Преследующая его тьма разражается рёвом, от которого кажется готово остановиться сердце. Треск и скрежет совсем рядом, Луис вот-вот ощутит прикосновение преследователя.

Он боится повернуться, теперь он знает, что если обернётся, сзади будет не просто темнота, а тот, кто в ней скрывается. Тот, кто должен остановить его, не позволить спасти мойщика.

Впереди светлеет, в конце коридора он видит дверь. Она не заколочена, как все остальные и будто бы светится.

Нечто за спиной снова издает рык, и Луис ощущает, как воздух расступается, пропуская тело преследователя в последнем рывке. Он тоже кидается вперёд, рука сжимается на дверной ручке, поворачивает её и дверь распахивается внутрь. Луис, не останавливаясь, вваливается в комнату, а когда понимает что вляпался, становится уже слишком поздно.

Тьма позади с удовлетворенным вздохом растворяется, а он оказывается там, где и хотел, но совсем не в том качестве, на которое рассчитывал.

Луис стоит в люльке, внизу шестнадцатиэтажная пропасть, в глаза бьёт яркий солнечный свет. Но это уже не совсем он. Теперь он смотрит на мир глазами мойщика-самоубийцы. Смотрит вниз, завороженно, не отрываясь. Луис хочет закричать, остановить, но не может. Его тело, уже не принадлежащее ему, медленно, слегка лениво, переваливается через край люльки.

И он падает.

Воздух рвёт волосы и одежду. С силой бьёт по лицу.

Земля и небо мелькают перед глазами, когда тело переворачивается. Крик рвётся из груди. Из его груди, но мойщик не издает ни звука, а потому они, два человека в одном теле, летят в полной тишине.

После очередного переворота ему открывается вид быстро приближающейся земли. Он уже видит на асфальте то место возле машины, где сейчас упадёт. А ещё видит человека с фотоаппаратом поблизости.

И, прежде чем приземлиться на асфальт и разбросать свои мозги в радиусе нескольких метров, Луис понимает, что видит самого себя.

Проснулся Луис и впрямь от удара. Лицом об пол. Конечно, ударился он не только им, но и всем телом, но лицу было особенно больно.

— Ах, ты ж…! Черт! – он перевернулся и кое-как сел. Ощупал нос, убедившись, что не разбил его. – Зараза.

Сны аналогичные этому, за последний год стали довольно частыми гостями в голове Луиса. Ему снилось последнее происшествие, которое он снимал, и каждый раз Луис хотел предупредить, остановить, спасти. Нечто, что он ни разу не увидел, всегда пыталось остановить его. Догнать Луиса оно не успевало, но и сам Луис ещё ни разу не смог предотвратить чью-то смерть. Он всегда оказывался на месте человека, которого хотел спасти, и всегда испытывал на себе то, через что прошёл тот перед смертью.

Иногда, в момент пробуждения, сон мгновенно стирался из памяти, оставался только страх. К несчастью, такое случалось редко, чаще Луис помнил всё в подробностях.

— Отличное пробуждение. День обещает быть замечательным, — со стоном Луис поднялся с пола и поплёлся в ванную. Осмотрел в зеркале своё лицо и с огорчением убедился, что синяка не избежать. Скула уже покраснела, давая понять, что скоро расцветет замечательным фонарём.

Погода на улице испортилась. Шёл дождь, и в кухне пришлось включить свет. Луис достал пачку крекеров, банку арахисового масла и пока заваривался кофе, решил посмотреть телевизор. В новостях как раз показывали вчерашнего мойщика окон, сделавшего последний решительный шаг в своей жизни. Оказывается, он набрал огромное количество кредитов, но потерял работу и не смог их оплачивать. На новом месте платили слишком мало, и покрывать выплаты стало нечем. Когда после писем с напоминаниями пошли звонки, сначала холодно-вежливые, а затем с явными угрозами, мойщик, имя которого Луис намеренно пропустил мимо ушей, не выдержал. И сдался на потеху толпе, жадной до зрелищ и дешёвых сенсаций.