Личный враг Бога

– Товсь!!! – рявкнул капитан. – Днять якоря!!! Глеб и Коготь навалились на рукояти закрепленной на носу лебедки. Заскрежетало, заскрипело огромное колесо. Напряглись якорные цепи и тяжело, неохотно потянулись вверх, наматываясь на деревянный барабан. Течение подхватило освобожденный корабль и понесло назад, но лишь мгновение река забавлялась своей безвольной игрушкой. Поднявшись из воды, натянулись мокрые канаты, заскрипели кожаные лямки, захрустел под ногами гравий – впряженные бурлаки наклонились, чуть отступили назад под навалившейся неимоверной тяжестью, и тугими узлами заходили мышцы, кровь прилила к лицам, синими веревками набухли вены.

– И-и-и, ух! – прокатилось над беснующейся рекой, и корабль двинулся, пошел, медленно, нехотя, но пошел, пошел! Пошел против течения, зарываясь носом в буруны, рассерженно рыская из стороны в сторону…

– И-и-и, эх! – второй шаг, легче, приноровясь…

– И-и-и, ух! – разгоняясь, набирая силу, и тяжесть отпуска-' теперь главное не останавливаться, идти, переставлять ноги…

Глеб дождался, когда к левому борту приблизится берег, и выгнул прямо в пенящуюся ледяную воду. В два взмаха он пересек реку, вылез на сушу и впрягся в свободную кожаную лямку, Рядом с упоенно ревущим Троллем. Навалившись грудью на широкую петлю, он подхватил дружное «Ух!», оттолкнул ногами тяжелую землю и пошел, наслаждаясь подающейся тяжестью, упиваясь своей мощью – мощью единения, необоримой силой сплоченности.

Они ступали, низко опустив головы, наваливаясь всей своей массой на влажные от пота хомуты, ступали мерно, сбивая ступни о камни, стаптывая расползающуюся обувь. Ноги уже сводила судорога, а стремнина все не кончалась. Река, стиснутая скалами, бесилась, пыталась отбросить корабль назад, порвать канаты, сломать упрямые спины, но впряженные моряки шли и шли, привычно ухая и распрямляя дрожащие колени. Дважды отвесные стены каньона вплотную подступали к воде, и тогда пешим морякам приходилось залезать в беснующуюся реку, злобно жалящую холодом. Мокрые и замерзшие, они выбирались на берег, и через минуту пот снова заливал им глаза, и кипящая кровь стучала в висках,

А потом, внезапно, лямки перестали врезаться болью в плечи и стискивать грудь, и корабль пошел легко, словно полетел по воздуху. Расступились черные скалы, и горячее солнце осветило людей.

– Озеро! – прокричал капитан Рукх с корабля, превращенного в баржу.

– Пришли!

И люди стали распрямляться, стряхивать с себя кожаную упряжь. Вздохнули свободно, а потом бросились назад, в полумрак каньона. Там, среди тесных скал, еще боролась с бурным течением команда второго судна, и им очень кстати пришлась бы любая помощь.

Глеб опустился на прогретый песок.

Перед ним распростерлась залитая солнечным светом зеленая долина. В центре ее искрящимся зеркалом раскинулось большое озеро. С вершин Драконьих Скал можно было заметить, что озеро вытянутыми неровными заливами вгрызалось в сушу, и с высоты птичьего полета оно напоминало очертаниями некую раскинувшуюся среди гор пятиглавую тварь, за что это пресное внутреннее море и получило свое название – озеро Пяти Голов. Глеб видел, как на далеких берегах среди крошечных строений двигаются мелкие фигурки, он видел, как необъятную голубую гладь бороздят скорлупки судов и лодок, как по склонам гор тонкими змейками ползут караваны. И слепящее пятно солнца в: лежало на спокойной воде, и бегущие облака отражались в неподвижном зеркале. Казалось, кусок неба упал в эту долину и растекся по ней жидкостью, продолжая привычное движение своей небесной жизни.

Позади раздались дружные ритмичные выкрики. Глеб оглянулся. Из темной трещины ущелья показалась взмыленная толпа людей и гномов. Вслед за ними из-за скал выполз корабль с голыми мачтами. Словно дикий мустанг на привязи, он метался из стороны в сторону, и рулевой с трудом удерживал его на фарватере бурной реки. Упирающееся судно неохотно прошло еще двести метров и успокоилось – стремнина осталась позади. С грохотом нырнули в воду якоря. Обессилевшие люди повалились на песок.

– Все! – выдохнул вспотевший Тролль, опускаясь рядом с Глебом.

С палуб кораблей спустили шлюпки.

Первыми на борт поднялись матросы. Они, несмотря на боль в натруженных мышцах, словно шустрые многорукие пауки, разбежались по реям, стали разворачивать полотнища парусов.

Когда суда были готовы к дальнейшему путешествию, шлюпки вернулись за блаженствующими на пляже гномами.

Последними берег покидали Глеб и Тролль. Залезая в лодку, великан чуть было не опрокинул ее вместе со всеми гребцами. Забравшись, он опасливо растянулся на дне, боясь пошевелиться, и подозрительно смотрел на бегущую мимо бортов воду, словно ждал от нее какого-то подвоха.

– Ненавижу реки, – сказал он Глебу. – Это какое-то патологическое отвращение. Они напоминают мне змей. Извивающихся, текучих, скользких… Бр-р-р! – Гигант передернул плечами, и шлюпка опасно закачалась. – Иногда я даже думаю, что тролли и строят мосты только из-за этого своего отвращения. Они словно перечеркивают тела рек, рассекают мостами, расчленяют, раздирают на части…