Лига дождя

– Тогда мое предварительное заключение будет таким: смерть Эльдара Поплавского, он же Оборотень, наступила в результате несанкционированных и опасных экспериментов по проверке работы земных заклинаний в параллельной реальности. Предположительно, во время эксперимента не справился с ходом энергетических полей. Его помощники, Дмитрий «Кубар» Тунков и Альберт «Аля» Кашенцев, ведьмаки первого посвящения, погибли, пытаясь закрыть прорыв реальности. Знахарь Михаил Гулайтис, сотрудник службы охраны, находится в критическом состоянии. Все?

Шура хмыкнул. Знахарь на воротах – серьезно Эльдар обустроил свой быт.

– Вроде бы все, – сказала Лиза. – Пономарев нам в принципе помог. Наши отвлекутся на этот эксперимент с Параллелью, а мы спокойно попробуем найти того, кто это сделал, – она вдруг нахмурилась и сжала пальцами виски. – Черт возьми… Такое чувство, словно за мной кто-то наблюдает.

Тут Шура моргнул, и кабинет патологоанатома исчез. Перед ним снова была обычная миска с чернилами. Шура мельком подумал, что это, должно быть, со стороны выглядит очень забавно: сидит молодой угрюмый мужик у стола и пялится в чернила, словно там показывают порнуху. Он посидел еще немного, ни о чем не думая, а потом поднялся и пошел выливать чернила и мыть миску.

Чернила затягивало в сливное отверстие. Шура зачарованно смотрел на темно-синее водяное облако; в висках еще пульсировала боль наказания за ненужные мысли, но уже привычно – так, легкий дискомфорт, не боль. А многомудрый Гамрян будет искать убийцу Оборотня и рано или поздно, хотя бы методом исключения, перебирая всех турьевских магов и их окружение, доберется и до него. Шура выключил воду, поставил миску на полку и снова сел за стол.

Эльдар вел дневник, и сейчас Шура явственно видел перед собой толстую тетрадь в твердой обложке, раскрытую почти в самом конце, и страницу, исписанную угловатым почерком с наклоном влево. Вполне можно читать: «Я ощущаю резкие изменения магического поля Турьевска. На моей памяти такое было только один раз: когда Лиза потеряла способности. Сейчас это говорит об одном: в городе появился очень сильный маг».

Зазвонил мобильник в кармане.

– Артур, это я, – сказала Лиза. Вопреки ожиданиям Шуры, ее голос не дрожал.

– Привет, – произнес Шура. – Как ты?

– У меня несколько часов назад убили мужа, – промолвила Лиза. – Артур… Можно мне приехать?

* * *

Ночь тихо скользила по квартире. Луна со стыдливой кокетливостью заглядывала в окно сквозь легкую французскую штору, словно боялась, что ее не хотят видеть, на кухне едва слышно цокали часы, и было ясно: весна бродит по дому на цыпочках. Лежавшая рядом с Шурой Лиза дышала глубоко и размеренно, а сам Шура висел в блаженном состоянии полуяви-полудремы, когда ни о чем не думается, вроде бы и спать не хочется, но и не засыпать нельзя, и словно качаешься на тихих теплых волнах – то вверх, то вниз.

Шура настолько расслабился, что когда Лиза вдруг позвала его:

– Саша… – он негромко откликнулся:

– Да, родная?

И тут же все очарование весенней ночи испарилось: Шура понял, что Лиза не спит, что она позвала его по имени, и что он, Артур Ключевский, отозвался на абсолютно чужое имя, а это уже настоящий провал.

Шура сел. Надо было что-то сказать, что-то сделать, но он и понятия не имел, что и как. Тонкая прохладная рука легла на его плечо.

– Саша, – повторила Лиза.

– Ты все знаешь, – выдавил Шура. – Ты все знаешь.

– Да, – вздохнула Лиза. – Ты запечатлен?

Она знала все, и это тоже. Она наверняка уже давно обо всем догадалась, а значит можно только предполагать, с какими ощущениями она пришла сегодня к человеку, который убил ее мужа.

– Ты все знаешь, – только и смог повторить Шура.

Лиза всхлипнула и уткнулась горячим лбом в его спину. Ей тоже хотелось многое сказать и о многом спросить, однако она молчала, и Шура чувствовал, как тот синий лед, который вырос между ними за все время их странных встреч, становится толще с каждой секундой, а тишина – глуше и плотнее, и когда на полу зазвякал Лизин мобильник, Шура ощутил невольное облегчение.

Рука соскользнула с плеча. Мне это снится, подумал Шура. Мне это всего лишь снится, и завтра утром все будет не так.

– Алло.

Гамрян говорил так громко, что Шура мог прекрасно его слышать. Вдобавок, в его речи звучал отчетливый кавказский акцент, прорывавшийся в минуты крайнего волнения.

– Ты знаешь, что Черников жив?

Лиза шевельнулась, усаживаясь удобнее. Шура боялся обернуться. Луна за окном остывала застенчивым кремовым цветком, запутавшимся в ветвях сухого дерева.

– Он не может быть жив, Геворг, – сказала Лиза совершенно спокойно, однако Шуру словно током дернуло от этого спокойствия. – Он погиб летом.

– Он не погиб летом, – произнес Гамрян. – Я все понял, Лиза! Черников жив, и именно благодаря ему так усилился в последнее время Пономарев.

– А я ничего не понимаю, – промолвила Лиза, и Шура явственно ощутил, как от нее повеяло холодом. – При чем здесь Пономарев?

Некоторое время Гамрян молчал, а потом заговорил: