Лига перепуганных мужчин

— Послушайте, вы. В понедельник вечером вы принялись узнавать о человеке, который был уже мертв, за два часа до того, как мы нашли тело. Когда инспектор пришел повидать Вульфа, он застал у него вдову. Получается ерунда какая-то. Вдова наняла Вульфа выяснить, кто убил ее мужа, действуя хотя и не против закона, но против отдела нью-йоркской полиции. А я прихожу сюда расследовать не это убийство, другое, и — о Господи,— вы здесь. Вы и вдова, здесь, в доме, где жила девушка, беседуете с ее матерью. Итак, вы едете со мной в управление или будете взяты под арест как важный свидетель.

— Я под арестом?

— Нет. Я сказал «или».

— Очень приятно иметь выбор.— Я вытащил из кармана монетку подбросил ее, поймал и посмотрел на него.

— Я выиграл. Поехали.

Меня очень устраивала возможность увести его от миссис Перес и этого дома. Поднимаясь по трем ступеням на тротуар, я думал о том, насколько все было бы иначе, если бы он пришел тридцатью секундами раньше или мы вернулись тридцатью секундами позже. Устроившись в полицейской машине, я широко зевнул. Я спал меньше трех часов, я весь день нуждался в добром бодрящем зевке, но был слишком занят.

15

Шестью часами позже, в час тридцать ночи, я сидел в кухне, уничтожал черный хлеб, приготовленный Фрицем, копченую осетрину, сыр бри и молоко и читал ранний выпуск «Таймс» за пятницу, купленный мною по пути домой.

Мне здорово досталось. День был насыщен делами, и вечер — час с Кремером и четыре часа с помощником прокурора — тоже был нелегким. Ответы на тысячу вопросов, поставленных специалистами требуют известного напряжения, когда вы знаете, что:

а) должны держаться строго на границе, между двумя группами фактов, одна из которых им уже известна, а другая, на что вы горячо уповаете, не будет известна никогда;

б) имеете репутацию, которая вполне может привести вас за решетку и, наконец,

в) даже маленькая ошибка может все испортить.

Из всех встреч с представителями отдела по расследованию убийств Восточного округа и прокуратуры эта была самой худшей. Перерывов было только два: когда мне было позволено подкрепиться сэндвичами с несъедобной ветчиной и пинтой теплого молока и когда я объявил, что, если мне сейчас же не позволят позвонить по телефону, меня, можно отвести в камеру.

Тот, кто считает, что телефон этого здания не прослушивается, имеет, конечно, право на свое мнение, но я думаю по-другому. Поэтому, когда я связался с Вульфом и сказал ему, где я нахожусь, мы провели разговор на высоком уровне. Я сообщил о столкновении со Стеббинсом и сказал, что Кремер и прокурор считают, как всегда, что я скрываю информацию, на которую они имеют право, что, как ему известно, полнейшая чушь. Он ответил, что уже знает о столкновении со Стеббинсом, что ему звонила миссис Вигер и он предложил ей приехать к нему, так что они все обсудили. Он спросил, разумно ли будет попросить Фрица, чтобы он держал на огне кастрюлю с почками, и я ответил, что нет, поскольку я на диете. В конце концов без четверти час меня освободили, но, когда я вернулся домой, там было темно и на моем столе не было оставлено никакой записки.

Удовлетворив свою потребность в хлебе, осетрине и сыре и узнав из «Таймс» о надежде районного прокурора на то, что он вскоре сможет сообщить об успехах в расследовании убийства Вигера, я поднялся в свою комнату.

Год назад я обещал своему дантисту, что каждый вечер буду чистить зубы, но вчера вечером я нарушил это обещание.

Поскольку все поручения я выполнил, никакой записки не лежало на моем столе и я нуждался в продолжительном сне, я не стал заводить будильник, так что когда я продрал глаза настолько, что смог взглянуть на часы, они показывали 9.38. Вульф должен был кончить завтрак и отправиться наверх в оранжерею, к орхидеям.

Я подумал, что лишние десять минут сна мне не повредили бы, но я не люблю барахтаться в утреннем сонном тумане, поэтому я собрался с силами и рассеял его. В 10.17 я вошел в кухню, пожелал Фрицу доброго утра и получил свою порцию апельсинового сока. В 10.56 я допил свою чашку кофе, поблагодарил Фрица за бекон и абрикосовый омлет, прошел в кабинет и занялся почтой. Послышался шум лифта, вошел Вульф, пожелал мне доброго утра, подошел к своему столу и спросил, нет ли известия от Хьюита насчет Ликаста деликатиссима.

Все как обычно. Допустим, можно сделать скидку на то, что он знал, как трудно сделать из меня важного свидетеля, к тому же я благополучно пребываю здесь, и у меня нет срочных новостей, поскольку я тогда бы не стал ждать до одиннадцати, но мог он спросить меня по крайней мере о том, когда меня выпустили.

Надрезая конверты, я сказал, что от Хьюита ничего нет.

— Тебя долго держали? — спросил он.

— Только три часа после того, как я звонил. Я приехал домой в начале второго.

— Было, должно быть, трудно.

— И забавно. Я отказался подписать протокол.

— Верный ход. Удовлетворительно. Миссис Вигер рассказала мне о твоем объяснении-экспромте мистеру Стеббинсу. Это ее ошеломило. Удовлетворительно.

Два «удовлетворительно» — это рекорд.