Лик Черной Пальмиры

Народу в кафе собралось много, свободных терминалов пришлось бы ждать, но, похоже, сегодня не судьба была киевлянам пошарить в Сети или порубиться в «Квейк». Ефима прямо от порога поманил рукой некий волосатик студенческо-металлического вида. В компании себе подобных юнцов, сплошь одетых в черное, новый знакомец младшенького из киевлян поглощал пиво «Степан Разин».

– Привет! – поздоровался волосатик. – Пипл, это Ефим из Киева. Не поверите, но наш.

– А это? – не слишком приветливо справился один из сидящих, указав подбородком на Шведа.

Взгляд у него был сверлящий и настырный – буравчик прямо, а не взгляд.

– А это мой приятель, – непринужденно пояснил Ефим. – Свой парень!

– Парню уже на пенсию пора, – пробурчал недоверчивый питерец.

Видимый возраст Шведа и впрямь не слишком отвечал среднему возрасту собравшихся. Любому из местных можно было дать от силы пятнадцать-семнадцать лет. Швед выглядел на тридцать; осталось порадоваться, что Рублев со своими внушительными габаритами и отчетливо наметившейся лысиной зайдет только минут через десять и станет наблюдать со стороны.

– Дедушка, пиво будешь? – ехидно спросил другой юнец, и в тот же миг Швед почувствовал, как его неумело и очень топорно прощупали на предмет сущности Иного.

Швед заранее прикрылся, но не совсем. Не стоило вызывать излишние подозрения, открываясь полностью, но и закрываться наглухо смысла не имело. Льва вряд ли примут как своего в компании котят. Впрочем, даже прикрытый, Швед выглядел сильнее любого из присутствующих.

«Может, стоило прикинуться совсем слабачком? – подумал Швед с некоторым беспокойством. – Разбегутся ведь, ищи их потом…»

– Пиво буду, – заявил Швед вслух, выдернул стул из-под пьяненького очкарика, сидящего за соседним столиком, и похлопал по плечу одного из Черных: – Подвинься.

Ему освободили место; освободили место и Ефиму, который не решился отбирать стул у кого-либо из соседей, а сходил за свободным через весь зал, к самому неудобному столику, стоящему вплотную к стойке.

– Из Киева? – поинтересовался обладатель взгляда-буравчика.

Но Швед, не обращая внимания на слова, протянул руку к пластиковой бутылке «Степана Разина». Внимательно изучил этикетку и брезгливо понюхал горлышко.

– Что за гадость вы пьете, – процедил он сквозь зубы. – Нет, что ли, нормального пива?

– Есть, – ответили ему. – «Хайнекен». По сотке бутылочка.

– Ну так сходи и возьми «Хайнекен», – Швед полез в карман и бросил на столешницу две голубенькие тысячные бумажки. – Дедушка угощает.

Секунды две все молчали, напряженно и выжидающе. Потом тот, к кому обращался Швед, явный лидер компании, все же сдался: сгреб деньги и протянул соседу. Сосед немедленно направился к стойке.

Вернулся он с нераспечатанной пачкой сигарет в руках.

– Дедушка, я еще курева прикупил. Ты не против? Пиво сейчас принесут.

– Меня зовут Швед, – сказал Швед. Достаточно жестко, но ничуть не агрессивно.

И протянул ладонь для рукопожатия. Разумеется, заводиле этой компании.

– Тоба, – представился заводила.

Остальных звали примерно так же: Хатан, Лодик, Лентяй, Руст, Бэха и Косяк.

Похоже, «Хайнекен» примирил подростков с присутствием дедушки, благо бармен не заставил себя долго ждать.

– Ты умеешь пользоваться силой? – спросил Тоба, безошибочно определив статус Шведа как старшего. О Ефиме Тоба временно забыл.

– Умею.

– А ходить в туман?

– В сумрак, – поправил Швед машинально. – Умею конечно.

– Вы называете это сумраком?

– Да.

– И много вас… в Киеве?

– В каком смысле? – изобразил непонимание Швед.

– Ну вот таких, избранных, сколько вас?

Швед пожал плечами:

– Я да Ефим. Есть еще девчонка одна, но она в Киеве осталась.

– У-у, – сожалеюще протянул Тоба. – Так вы, выходит, дикие совсем. Повезло, что на нас наткнулись, честно.

– Это Ефим наткнулся, – уточнил Швед.

– Все равно повезло. И чем вы там у себя занимаетесь?

– В Киеве?

– Угу.

– Живем, – Швед снова пожал плечами. – А чем мы можем заниматься?

– Ну, – принялся развивать мысль Тоба, – вы ведь не обычные люди. Вы выше. А значит, ваш путь особенный, не похожий на пути обычных людей.

– Не знаю, – беспечно сказал Швед. – Я не задумывался. Живу, и все. Хорошо хоть пахать на дядю не приходится. И бояться никого не нужно, ни ментов, ни гопников. Чем не жизнь?

– Это не жизнь, – фыркнул Тоба. – Это бирюльки. У таких, как мы, должна быть особая цель.

– Поделись, – Швед приложился к пиву. – Может, проникнусь.

– Например, наращивать силу. Правильно я говорю, пипл?

Пипл нестройно загудел, дескать, ясен перец, кто б сомневался.

– А зачем? – поинтересовался Швед, причем вполне искренне.

– Как зачем? – опешил Тоба. – Чтобы быть лучшим!

– Там мы с Ефимом и так лучшие, – Швед фыркнул. – Куда еще-то?

Подобное заявление наверняка вызвало бы у Лайка или Ларисы Наримановны приступ гомерического хохота, но роль требовала, куда деваться…