Лик Победы

Катарина Ариго, не удостоив капитана личной охраны его величества даже взглядом, быстро пошла к двери. Манрик остался стоять, где стоял, только поморщился – видимо, пробитое Савиньяком плечо все еще болело. Королева дернула выраставшую из светлого дерева бронзовую ветку, тяжелая створка отошла, стали видны заступившие проход черно-белые гвардейцы и забитая солдатами приемная. Koролева обернулась:

– Генерал, что это значит?

– Ваше величество, я уже просил вас оставаться в своих комнатах. Уверяю вас, вам все объяснят при первой же возможности…

2

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тяжелые занавеси, становились алыми. Как закат… Луиджи Джильди с трудом оторвал голову от расшитой золотыми рыбками подушечки и огляделся. Слава Создателю, он один. Неубранный стол, разбросанные фрукты, одинокая лютня, какие-то тряпки… Выпил он чудовищно много и все равно прекрасно помнил и то, как вместе с талигойцами оказался на вилле Бьетероццо, и то, что было потом. Сомнение вызывал только сон, который Луиджи тоже помнил совершенно отчетливо. Вернувшаяся Поликсена, белый конь, счастье, обернувшееся кошмаром, полуголый маршал, схвативший нечисть под уздцы…

Чего только не приснится, особенно спьяну! Но пора убираться, и чем скорей, тем лучше. Капитан Джильди с грехом пополам встал, лихорадочно вспоминая, где его одежда. Они сидели все вместе, потом заявилась Клелия, Алва ее уволок, а ему досталась София… Создатель, как же он набрался! Луиджи еще раз оглядел стол и обнаружил полный бокал. Кажется, вчера из него пил Алва, а может, и нет. Молодой человек выпил вино залпом, не почувствовав вкуса, да и какой вкус после такой ночки? Прояснилось бы в голове, и ладно.

Одежда отыскалась именно в том углу, где он и думал. Луиджи с отвращением шевельнул кучу, в которой его вещи бесстыдно мешались с женскими. Похоже, «пантеры» убрались из гостиной в чем мать родила. Не иначе, отправились на поиски новых радостей и, очень даже может быть, получили, что хотели. Джильди отбросил нечто ажурное, благоуханное и залитое вином, и извлек свои панталоны, явно пострадавшие за компанию с кружевным соседом. Морщась от головной боли, капитан избавился от одежек Валме и влез в собственные. Хорошо, что сегодня утром все моряки Фельпа выглядят одинаково. Как, бишь, назывался этот праздник в древности? Ундии? Любопытно, что творили в эту ночку предки.

Натянув камзол, Луиджи глянул в зеркало над камином, выругался и выбрался на террасу, где и обнаружил маршала. Алва развалился на резной скамье в обществе корзины с вином и здоровенного кота, словно вылезшего из приснившегося Луиджи кошмара.

– Вы рано встали, – светским тоном заметил Ворон, ловко снимая сургуч с покрытой пылью бутыли и протягивая ее Луиджи. – Простите, чистых бокалов не нашел.

– Вы проснулись еще раньше, – отпарировал Джильди, принимая угощение.

– Нет, просто я не спал. – Алва почесал кота за ухом. Точно так же он ласкал льнувших к нему женщин.

– Я видел этого кота во сне, – ну и чушь же он несет, – и вас тоже.

– Полагаю, сон был кошмарным.

– Почему вы так решили?

– Если после касеры пить ликеры, могут присниться только кошмары. И что же я делал с котом?

– Ничего, – пробормотал Луиджи. – Это я зачем-то уселся на лошадь, белый такой жеребец… Потом выскочил кот, а вы схватили коня под уздцы и велели мне слезть. Я не хотел, вы настояли, а жеребец стал кобылой… Пегой… И на ней сидела девчонка в рубашке и чепчике. Клянусь Создателем, ничего гаже в жизни не видел.

– И это все? – в голосе Рокэ сквозило разочарование.

– Почти. – Луиджи внимательно всмотрелся в точеное лицо. На талигойце вчерашние возлияния почти не сказались. Если не считать легкой синевы под глазами, Ворон был таким же, как всегда. – Вы велели мне идти в дом, а сами остались.

– Странно, – Алва казался озадаченным. – Если девчонка была уродливой, не понимаю, за какими кошками я остался.

– И еще, – с отчаянной решимостью произнес Луиджи, – я поклялся исполнить любую вашу просьбу.

– Решение не из лучших, – сообщил коту Ворон. – Представляю, какой спор поднялся бы, вздумай наши неподражаемые дуксы выяснять, имеет ли законную силу клятва, данная во сне.

– Мне плевать, сколько и каких шаров бросят эти болтуны, – выпалил Луиджи, – но я хочу, чтоб вы знали: Джильди от своего слова не отрекаются.

– Очаровательно, – Алва потянулся и взялся за оставленную было бутылку. – Когда я захочу луну с неба, обязательно вам скажу.

– Монсеньор, – Луиджи очень внимательно посмотрел сначала на кота, потом на синеглазого человека в черной рубашке, – мне вот что пришло в голову… Это не было сном, иначе почему вы не ложились?

– Если я знаю, что выспаться не удастся, – зевнул Рокэ, – я предпочитаю не спать вообще.

– И все равно я – ваш должник и был бы счастлив считать вас своим другом.

– А вот этого не надо. Дружба, знаете ли, ужасно обременительная вещь.

– Я не привык, чтоб моей дружбой пренебрегали. – Луиджи понимал, что несет несусветную чушь, но остановиться не мог. – И я не привык ходить в должниках.