Лик Победы

Войти во дворец трудно, но убраться отсюда еще труднее. За себя капитанша не боялась, невелика потеря, и потом, грехов за ней особых не числится, а красота в Рассветных Садах не главное. Да и кому нужна дуэнья? Ну, серьги отберут, ожерелье, беды-то, а вот девочки! Она отвечает за них, за обеих. Перед собой, Создателем, синеглазым кэналлийцем и даже перед надорской дурой, которой не дала увезти Айри.

Луиза тихонько подвинула затекшие ноги и постаралась сосредоточиться. Что бы ни произошло, Манрик остается на посту. Манрик – враг врагов Алвы и кардинала, уже хорошо. А вот то, что из-за Сэль ему продырявили плечо, плохо, хотя против Монсеньора рыжак не пойдет. Против него никто не пойдет, по крайней мере Луиза очень на это надеялась. Скорее всего раскрыли какой-то заговор, к которому королева приложила ручонку, но как она это сделала? Луиза болталась при дворе с конца весны и не заметила за Катариной ничего подозрительного, а уж как смотрела! Ее величество была осторожна, но на любую крысу рано или поздно сыщется киса.

А может, умер король? Госпожа Арамона сама удивилась тому, как расстроила ее эта мысль. Фердинанд был хорошим человеком, даже странно, что такой сидит на троне, хотя за него все делают кардинал и маршал… И все равно жалко, если с ним что-то случилось. Катарина отравила мужа, чтобы стать матерью короля? Да нет, глупости, после истории с Алисой приняли закон, по которому королеве регентом не бывать. Что же такого натворила гадючка Ариго? Или все же не она?

Королева закончила играть и бессильно опустила руки. Она опять была бедной и потерянной, но Луиза прекрасно помнила, как ее величество смерила презрительным взглядом Леонарда Манрика и пошла к двери. Стебелек у гиацинта был стальным.

– Госпожа Арамона, – невысокий, очень вежливый теньент отвесил учтивый поклон, – прошу вас пройти со мной.

Луиза поднялась:

– Ваше величество, вы позволите?

– О да, – разрешила Катарина, словно это что-то значило, – идите, но постарайтесь не задерживаться. Мы вас ждем.

Госпожа Арамона подобрала враз потяжелевшие юбки и последовала за вежливым теньентом в кабинет ее величества. Женщина ожидала увидеть там кого угодно, но не рыжего тессория, со всеми удобствами расположившегося за столом Катарины. Кроме него, в комнате никого не было.

– Оставьте нас, – проскрипел Манрик, и провожатый убрался. – Госпожа Арамона, прошу вас, садитесь.

– Благодарю, сударь.

Святая Октавия, при чем тут этот пень зеленый?

– Госпожа Арамона, – тессорий улыбался, и от этого становилось как-то не по себе, – прежде чем задать вам несколько вопросов о том, что вы видели в последние дни, я хотел бы знать, почему ваша дочь отклонила предложение моего сына.

Потому что она такая же дура, как ее мать и подруга, и при этом умница. Нельзя продаваться и нельзя хватать то, что не можешь проглотить.

– Потому что в семнадцать лет девушка думает о любви, а не о будущем. О будущем дочерей думают их матери.

– Это очевидно. Но вы не предприняли никаких шагов, чтобы убедить вашу дочь принять предложение. Почему?

Отчего же не предприняла, она спросила, в чем дело, и еще она ни на секунду не поверила, что этот брак желателен для господина тессория. И правильно не поверила! Святая Октавия, насколько было бы лучше, если б Лионель Савиньяк вызвал Леонарда Манрика из-за другой женщины или хотя бы убил.

– Потому что я знаю свое место. – Вдова капитана Лаик выдержала цепкий оценивающий взгляд. – Моя дочь красива, но не знатна и не богата. Она может стать супругой бaрoна или любовницей герцога. Я не хочу, чтоб моя дочь опустилась туда, откуда поднялась моя мать. Селина не может войти в вашу семью, но и любовницей вашего сына она не станет.

– Потому что уже стала любовницей Первого маршала?

– Если бы Монсеньор хотел видеть мою дочь своей любовницей, – раздельно произнесла Луиза, понимая, что от ответа зависит все, – она бы стала ею, и я ничего бы не могла с этим сделать. Но он хочет от моей семьи другого.

– Чего же?

– Чтобы я опекала Айрис Окделл и чтобы мы в нужное время оказались в нужном месте. Это все, что он мне сказал перед отъездом.

Леопольд Манрик молчал. Он был очень похож на своего сына, и он был чем-то страшно доволен. Арнольд, когда его сделали капитаном, выглядел так же, но чем можно осчастливить тессория? Только сделать его кансилльером.

– Звучит как сказка, – наконец изрек то ли тессорий, то ли кансилльер. – Та самая сказка, в которой закатные твари покупают то, чего еще нет. Неужели вас не беспокоит неопределенность?

– У меня нет выбора, – Луиза очень внимательно посмотрела на собеседника. – Небогатой вдове с четырьмя детьми жить непросто. И я хочу видеть свою дочь баронессой.

Бледное лицо оставалось бесстрастным, но он поверил. Поверил, забери его Арамона! Каждый судит по себе, Манрики никому не верят и все покупают.

– Я вижу, вы и впрямь разумная женщина. Я в долгу у вас и вашей дочери. Брак Леонарда Манрика и девицы Арамона и впрямь был бы неудобен для всех.

И весьма краток. Селина бы упала с лестницы или умерла родами, и она ни секунды не была бы счастлива.