Лик полуночи

Мимулюсю я оставила у заднего входа. Я сказала ей сесть и ждать. Она так и сделала. Папа всегда любил что-нибудь строгать на крыльце. Помнишь? Он делал маленьких кукол и фигурки разных домашних животных. Мама ставила их в ряд на полке для специй. Я думала, что он будет под навесом, но его там не оказалось. Он с утра чистил печную трубу, а мама ушла на рынок. А он пытался постирать штаны. Пока я искала его на улице, он пошел к колонке. На заднем дворе.

И тут я услышала твой крик.

– Что это значит? – спросил Тибо, пытаясь разглядеть слова, которые Крона нацарапала на земле.

Буква «А» в Фионе уже потихоньку рассыпалась.

Фиона.

Абсолон.

Синий.

Магия.

Габриэль.

Несмотря на ранний час, на улице все же было тепло для этого времени года, но тело Кроны покрылось гусиной кожей. Холод охватил ее сердце и поднимался к горлу.

– Я не могу… вспомнить… Не знаю.

Пытаться вспомнить, что с ней происходило, когда она была в маске, бесполезно – все равно что ловить дым рыболовной сетью. Что-то мелькало у нее в голове, но ускользало от сознания, словно дух пролетал сквозь эфир.

– Разве я не говорила?

Она снова вытерла лицо тыльной стороной ладони. Слезы высохли, но щеки щипало там, где высохли следы.

Тибо попятился от нее, но было трудно понять, почему: то ли он освободил место, чтобы ей легче дышалось, то ли опять планировал сбежать. По выражению его лица понять было невозможно – вокруг было еще слишком темно, чтобы она могла различить нюансы. Он покачал головой.

– Нет. Ты несла… – его голос дрогнул. – Тарабарщину. Жалкую тарабарщину.

Она резко сглотнула.

– Все в порядке. Значит мне надо сделать это еще раз. Мне жаль, но я должна. Он знает многое. Это важно. Я была так близко к разгадке, я знаю. Мне просто нужно дать эху больше свободы.

Сама эта мысль шла вразрез со всеми инстинктами, которые у нее были, как у регулятора и пользователя магии. Однажды она уже погрузилась в его несчастное сознание и покинула его со странным желанием – резать, резать, резать.

Глядя на чашу маски, она взялась за ленты, отметив, как масляно они мерцают в тусклом свете. Она знала, почему колеблется сейчас и не колебалась в первый раз. Его горе – оно было всеобъемлющим, камнем повисло у нее руках и ногах, – тяжелым бременем, которое она не могла стряхнуть. Она чувствовала себя так, будто пересекла раскаленную пустыню в Ксиопаре в полдень, а ночью ее встретил раздирающий кости муссон в Асгар-Скане.

Даже когда умер папа, она не испытывала такого парализующего горя. Раньше она никогда не хотела просто сдаваться.

Она и не думала, что есть на свете вещи пострашнее варгов, убийц и Де-Лии, сбившейся с пути. Это было такое чувство… чувство пустоты. Каждое пятнышко на коже, каждая прожилка мышц и каждый волос на голове противились мысли о новой встрече с эхом.

Потеря чувств и ощущений, невозможность почувствовать хоть что-нибудь, кроме опустошения, было адским состоянием, которого она никогда раньше не испытывала.

Теперь она поняла намек на то, что значит умереть по настоянию камня отчаяния.

Рядом с ней возникла какая-то фигура, вырвав ее из собственных мыслей. Тибо взял ее за запястье и сжал пальцы.

– Нет. Не надо. Надо идти в участок – мы должны привести сюда твоих шлемоголовых друзей и отправить их в погоню.

Да. Да, конечно, должны. Она опустилась на землю, тяжело откинулась на спину.

– Но что я им скажу? Что нашла маску, но потеряла капитана? Что не имею понятия, как ее найти? Не говоря об убийце, за которым мы охотимся? Что они совершили безобидное преступление, которое привело ко всем этим несчастьям? Ты должен понять, что все именно так, как ты и сказал: это незаконно. Мартинеты уже сидят у нас на хвосте. После этого Де-Лия потеряет свой пост, и как только они узнают, что я использовала маску Шарбона, я тоже. Я не хочу рисковать остальной частью нашей команды. Потому что они не скажут мне не делать этого. Они скажут мне сделать это. Сделав это здесь и сейчас, я, во-первых, защищаю их – у них будет возможность все отрицать, а во-вторых, мы быстрее покончим со всем. Чтобы добраться до участка, нужно время, а мы не можем его терять. Поэтому, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста.