Лик полуночи

Себастьян передал еще несколько полосок ткани в умелые руки Мелани. Она быстро перевязала руку Де-Лии, плечо, перебинтовала горло. Когда она закончила, повязка напоминала дорогой высокий воротник, гладкая ткань переливалась молочно-белыми цветами. Но кровь все равно просочилась и пятно напоминало распускающийся цветок. Его можно было принять за нарисованный на ткани узор, но цветок казался живым – постоянно увеличивался, рос, подпитывался кровью.

Дыхание Де-Лии стало прерывистым, она пыталась говорить, но слова уже было трудно разобрать, изо рта вырывалось глухое шипение. И хотя все просили, чтобы она лежала тихо, капитан не успокоилась. Она взяла Крону за блузку, крепко прижав руки к груди, где билось сердце.

– Я… я горжусь тобой, – с трудом произнесла она.

По подбородку у нее при каждом слоге текли кровь и слюна. Что эта ручка сделала с ее внутренностями?

– Я так горжусь…

– А я тобой, – быстро сказала Крона.

В ней боролись две противоборствующие половины. Одна кричала, чтобы она прекратила панику и что с Де-Лией все будет в порядке. Что это всего лишь нежелательный штрих, а не завершающая сплошная. Не прощайся, резко настаивала эта сторона. Как будто если произнести какие-то слова, они могут превратиться в реальность. А если не говорить их, можно предотвратить неизбежное.

Но это была детская половина ее разума. Та, которая время от времени все еще мечтала, что папа вернется домой, пройдет через дверь квартиры. Как будто он был на длительном задании Пограничного дозора.

Другая половина ее разума все понимала. Она видела мир таким, каким он был, и не умела притворяться.

Послышались торопливые шаги, и к ним подошел кто-то еще. Это была Дон-Лин, которую Крона потеряла из виду в схватке. Она терпеливо стояла на краю невидимого кольца, которое окружало сестер и целительницу. Трей подошел к ней, взял у нее из рук вуаль из тонкой ткани, звякнувший, когда он опустился на колени рядом с Де-Лией.

– Камни радости облегчат уход, – прошептала Дон-Лин.

Трей накинул вуаль на обнаженные руки Де-Лии и сам тоже взялся за один из камней. Крона сделала то же самое.

Крона знала, что Де-Лия – если бы она сейчас была в себе – хотела бы умереть такой, какая она есть – без камней, без масок, без какого-либо внешнего воздействия. Без магии и лекарств. Только она, земля, ветер и небо. Но Крона не могла заставить себя сдернуть вуаль. Ей хотелось, чтобы Де-Лии не было больно, а как этого добиться, ей было все равно.

Когда Трей встал и отвернулся, чтобы потереть лицо руками, Де-Лия медленно моргнула, глядя на сестру. Слезы сплошным потоком катились из ее глаз, но она широко улыбалась. Самый широкой улыбкой – она давно так не улыбалась. Камни радости делали свое дело.

– Ты… – попыталась сказать Де-Лия, и ее было едва слышно. – Ты должна… – Она улыбнулась, собирая последние силы, чтобы произнести то, что хотела. – Крона, ты должна научиться играть на музыкальном инструменте. Ты говорила… виолончель, ты говорила… говорила…

Да я готова забыть о музыке, лишь бы ты осталась здесь.

– Я…

Глаза Де-Лии затуманились. Пальцы разогнулись. Тяжесть в груди Кроны, которая несколько мгновений назад была напряженной и целенаправленной, потеряла силу и обратилась в камень.

Только что она была здесь. А теперь ушла. Из жизни в смерть.

Мелани отошла, осторожно положив прикрытую шарфом голову Де-Лии на землю. Она накрыла ладонью глаза капитана и закрыла их.

В сердце Кроны билась пустота, качая по венам дым, изгоняя жизнь. Она аккуратно сложила вместе руки и ноги Де-Лии, придавая ей некое подобие цельности. Стянула с плеч пурпурный шарф, который осел там после того, как она использовала его в качестве маски против испаренного варга. Обернула им голову Де-Лии, закрыв лоб и уши, чтобы ей не было холодно. Именно тогда Крона поняла, что это за шарф и почему ламы показались ей такими знакомыми. Это был не тот шарф, который сшила мама, и не тот, который купила Де-Лия. Этот был роскошный пурпурно-желтый шарф, одолженный Кроне женщиной, у которой она покупала мандарины. Она принесла в нем лакомства домой, а теперь он унесет ее сестру.

Далеко-далеко. В небытие. Богиня опрокинула песочные часы Де-Лии, высыпав крупинки ее жизни.

* * *

Когда тело Де-Лии увозили, у Кроны дрожали руки. Дрожали руки, стучали зубы, и кровь бешено пульсировала в голове, мешая видеть и слышать.

Мелани и Себастьян стояли рядом с ней и ждали.

Все трое знали, что должно произойти дальше.

Она должна отвести их в участок. Она должна допросить их. Она должна вызвать государственных магов, чтобы они изучили эту проклятую метку на лбу у Мелани и выяснили, как, во имя богов, она туда попала.

Но она знала. Крона знала. Она видела столько магии, которой не должно было быть, но она была… И Гэтвуд говорил…

– Давно он узнал, как вы заполучили этот знак? – внезапно спросила она, махнув рукой на лоб Мелани.

Она не смотрела на них. Честно говоря, она не могла ни на чем сфокусировать взгляд.

– Почти с самого начала, – призналась Мелани. – Ведь это же его метка.