Лик зверя

— Нет! — Она закрыла лицо руками и отчаянно замотала головой. — Это неправда!

— Мне жаль, что так вышло, — произнес я и тяжело вздохнул.

Широкие брови девушки надломились, придав лицу страдальческое выражение. Губы ее дрожали. С них сорвался сдавленный всхлип и перешел в надрывный плач. Она упала мне на грудь, заливаясь слезами и дрожа всем телом. Я осторожно погладил ее спину, сожалея, что пришел сюда и заставил страдать это невинное существо.

— Успокойтесь, Милиика.

— Нет, не нужно! Не успокаивайте меня! Я чувствовала, я знала, что случится что-то нехорошее! — Она резко подняла голову, глядя на меня. Крупные детские слезы неудержимо катились по ее щекам.

— Вы поссорились с ним? — осторожно спросил я.

— Да… Это была пустяковая ссора, — сбивчиво заговорила она. Слезы сдавливали ей горло, делали голос слабым и едва слышным. — Конечно же, во всем была виновата только я! Но тогда мне казалось, что вина в большей степени лежит на нем. Я сказала ему об этом и попросила уйти… И он ушел, ушел, чтобы больше никогда не вернуться!

Она снова захлебнулась рыданиями и закрыла лицо руками, отвернувшись от меня. Я молча сидел рядом с ней, презирая себя за то, что ничем не могу ей помочь. Наконец, она немного успокоилась. Заговорила снова, не переставая всхлипывать:

— А на следующий день после нашей размолвки на душе у меня словно камень лежал. Весь день проходила сама не своя.

— Когда это произошло? — спросил я.

— Два дня назад.

— Вы не пытались встретиться с Яном после этого? Поговорить, объясниться?

Милиика отрицательно замотала головой.

— Почему?

Девушка подняла на меня заплаканные глаза.

— Женская гордость не давала. Хотела, чтобы он первым пришел. Чувствовала неладное и не пошла… Дура!

— Значит, после ссоры вы не виделись и не разговаривали по визиофону?

— Нет.

Милиика вытерла платочком короткий носик.

— А каким человеком был Ян Лайкотис?

— Это был замечательный человек! — встрепенувшись, горячо заговорила она. — Добрый, умный, отзывчивый и нежный! Он был самый-самый лучший на свете!.. Впрочем, — перебила она сама себя, — я могу преувеличивать его достоинства. Но поверьте, это был прекрасный человек, настоящий товарищ!

Я посмотрел ей в глаза. Она все еще не оправилась от шока, но глаза у нее засветились любовью и нежностью.

— Может быть, мой вопрос покажется вам нескромным… Скажите, Милиика, он любил вас?

— Да. Он был всегда искренен в своих чувствах.

— А вы его любили?

Девушка опустила голову и всхлипнула.

— Извините. И последнее. Где вы были вчера вечером, с семи до восьми часов?

— Вчера? Я уже решилась пойти к нему, но по дороге раздумала. Что-то остановило меня, какая-то тревога на душе и нерешительность.

— И где вы провели вечер?

— У подруги. Наревелась вдоволь. И ночевала у нее.

— Она может это подтвердить?

— Конечно! Ее зовут Сома Итис.

Я поднялся со скамейки.

— Извините, что заставил вас страдать. Поверьте, я совсем не хотел этого. Спасибо вам за помощь.

— Скажите, — остановила меня девушка, — я могу его увидеть?

— Да, конечно. Его тело находится сейчас в госпитале перед отправкой на Землю.

Глаза Милиики Лев снова заблестели слезами, губы задрожали. Она отвернулась, показывая рукой, что я должен уйти.

Опрос друзей и знакомых Лайкотиса мне также ничего не дал. Все они имели надежное алиби и по разным причинам просто не могли убить радиста. Необходимо было выяснить, кому смерть Лайкотиса была выгодна. Только так я мог выйти на настоящего убийцу, но именно этого я никак не мог понять. Потратив остатки дня на расспросы возможных свидетелей и вконец измученный бесплодностью своих поисков, я вернулся к себе в коттедж, где меня ждала Светлана.

Уже стемнело. Светлана сидела в кресле у окна и читала книгу. Когда я вошел, она внимательно посмотрела на меня. Гибко и упруго поднялась из кресла и подошла ко мне.

— Где ты пропадал целый день, дорогой? Я была в госпитале, но твой врач сказал мне, что отпустил тебя домой под мою личную опеку. Он надавал мне кучу всяких советов, как ухаживать за тобой, и велел не спускать с тебя глаз. Что-нибудь случилось? У тебя утомленный вид.

Она запустила пальцы в мои волосы, слегка наклонила голову, рассматривая мое лицо.

— Ты устал?

— Немного.

— Есть будешь?

— Пожалуй. У меня зверский аппетит!

— Сейчас приготовлю что-нибудь на ужин.

Светлана поцеловала меня в щеку и пошла на кухню. Я прошелся по комнате, сел в кресло. Организм еще не совсем окреп после ранения, и непривычная активность сильно утомила меня. Через несколько минут меня уже клонило ко сну. Когда Светлана вошла в комнату, неся тарелки с едой, я клевал носом.

— Э! Да ты действительно устал, дорогой! — воскликнула она. — Тебе нельзя переутомляться первые дни после госпиталя. Так сказал доктор.

— Теперь ты мой доктор, — улыбнулся я. — Давай ужинать, а то я действительно сейчас усну.

— Подожди, — остановила меня Светлана. — Выпей-ка сначала вот это!