Лихо

Он оглядел испачканную засохшей грязью одежду, хотел возразить, что это вовсе не говно, и вдруг понял, что Маша имела в виду нечто иное.

В дверь коротко стукнули. Заглянул Андрей Иванович:

— Мать завтракать зовет. — И закричал: — Етить, шершень! Не двигайтесь.

Никто и так не двигался, кроме огромной осы, гудящей под потолком. Тесть исчез. Аверьянов, задрав голову, наблюдал за полетом шершня.

Андрей Иванович вернулся с сачком.

— Сука! — сказал он. — Пошел вон отсюда, по-хорошему! — И шепотом добавил: — Выходите из комнаты. Только тихо.

Маша слезла с кровати и почти вывалилась в дверь. Аверьянов вышел следом. Надежда Васильевна уже накрыла стол.

— Сосиски сварила, — сказала она. — И яйца. Кажется, получилось всмятку.

Из комнаты раздался вопль, то ли победный, то ли гибельный.

— Чего он там делает? — спросила теща.

— Шершня гоняет, — ответил Аверьянов.

— Ну, пусть.

Тесть явился минут через пять и сел за стол.

— Надо будет проверить сад. Нет ли там гнезда.

— Ас этим что? Улетел? — спросил Аверьянов.

— Вот еще! Кто бы ему дал. Он, конечно, рванул на волю, но я его сачком успел перехватить, уже почти на улице. Сначала сдуру чуть не растоптал. Но у них у мертвых жало вылезает. Мне бы прямо в ногу воткнулось. Зажал его и ножкой стула — хрусть!

— Ты мой герой! — сказала Надежда Васильевна.

Аверьянову стало неприятно. Он заметил, что Маша внимательно смотрит на отца.

— Ладно, — сказал тот. — Давайте завтракать.

Маша взяла ложку, помешала чай, а потом с силой швырнула ее в чашку. В лицо ей полетели капли. Она резко встала, оттолкнув стул, и вышла, утираясь.

Аверьянов догнал ее в комнате, обнял.

— Уйди, — сказала она.

— Куда? — спросил он.

— Не знаю. Отпусти! Уйди! Уйдите все! Отстаньте от меня!

Он отпустил. Маша легла и отвернулась к стенке.

— Что же мне делать? — спросил Аверьянов.

Постояв, он вернулся на кухню. Тесть и теща молчали.

— Садись, — сказала Надежда Васильевна. — Надо поесть.

Аверьянов послушно сел, послушно взял горячую сосиску и послушно откусил половину, глотнул чаю. Заметил на зеленой скатерти свои бледные руки и уставился на них. Было невыносимо тошно. Теща что-то сказала. Аверьянов посмотрел на нее и услышал свой голос:

— Когда ближайшая электричка?

— Минут через сорок, — ответила Надежда Васильевна. — Хочешь ехать?

Он кивнул. Отговаривать не стали. Кое-как дожевав сосиску, он сбивчиво попрощался и вышел.

— Будь молодцом, — сказала теща.

— Хорошо.

Тесть промолчал. Но догнал Аверьянова уже за калиткой.

— Погоди, провожу немного, — сказал Андрей Иванович. — Да не беги, успеешь.

Аверьянов немножко замедлился.

— Ты понимаешь, — сказал тесть. — Все наладится. Всегда все рано или поздно налаживается.

«Налаживается», — мысленно повторил Аверьянов.

— У бати моего немцы всю родню загнали в сарай и сожгли — маму, братьев, сестер. Даже младенца не пожалели. А батя в колодце спрятался. Висел на цепи, пока не стемнело. И ничего, жил, работал, детей настругал. Пил, правда, сильно. Еще и мать бил.

Тесть умолк и о чем-то задумался.

У станции он забежал в сельпо и вышел с двумя мальками.

— Махнешь, пока электричку ждем?

Аверьянов покачал головой и сморщился от боли.

11

Он не помнил, как добрался в город. Будто и не ехал в электричке два с лишним часа, а моментально телепортировался на вокзал. Там Аверьянов на секунду очнулся, потому что какой-то хмырь отдавил ему ногу и исчез в пассажирском потоке. Затем он снова отключился.

Ненадолго пришел в себя у подъезда. Сосед Серёжа вышел навстречу и сказал:

— Я его вычислил. Он вон там обитает.

И показал на крышу соседнего дома. Аверьянов посмотрел и спросил:

— Кто?

Но Серёжа убежал, не ответив. Аверьянов обшарил карманы. Сигареты потерялись. Но дома, кажется, было несколько пачек. Он достал ключи и поднялся в квартиру. Хотелось поскорее лечь. Стащив ботинки, Аверьянов свалился на кровать и лежал до ночи. Несколько раз ненадолго засыпал и видел сумасбродные, тягучие сны. Но толком ничего не запомнил.

Звонок смартфона вернул его к реальности. Номер был безымянный, но смутно знакомый. Аверьянов ответил.

— Константин Дмитриевич? — зазвучал женский голос.

— Да, — тихо ответил он.

— Это Бумагина. Я вас разбудила? Что-то рано вы ложитесь! А зря. Ночью самое творчество.

— Что вам надо? — спросил Аверьянов.

— Сами не догадались?

— Честно говоря, нет.

«Может, влюбилась в меня?» — мелькнула дурацкая мысль.

— И намека моего не поняли? — удивилась Бумагина чуть разочарованно. — Ладно, скажу прямо. Мы решили, что вы нам подходите. Я вообще думаю, вы идеальный кандидат. И нам и вам невероятно повезло. Поздравляю, Костя! Завтра…

— Меня это не интересует, — перебил Аверьянов. — Я уже сказал.

— Завтра, — терпеливо повторила Бумагина, — ждем вас в офисе. Адрес вы помните. Обсудим детали.

Он встал, нашел сигареты и закурил.

— Вы глухая, что ли? Или по-русски плохо понимаете?

— Ой, Костя, вот хамить не надо. Вам это точно не пойдет на пользу.

— Я и сам прекрасно знаю, что мне на пользу.

Вспомнив вчерашнее пьянство, он скривился. Бумагина будто прочитала его мысли.

— Вы ошибаетесь, конечно, вы ошибаетесь, — сказала она.

— Без вас разберусь.