Лихо

— Заткнитесь все немедленно!

Голос появился в трубке:

— Константин, послушайте, что вам скажет жена. Не перебивайте и не орите, будто бы вам яйца дверьми прищемили. Это что, так сложно сделать?

— Ладно, — сказал Аверьянов. — Дайте ей трубку.

Вмешался первый голос:

— Слушай, может, ты ему сам и скажешь все, раз вы вдруг нашли общий язык?

— Баба скажет. Говори, баба.

— Я не баба, — сказала Маша.

— А кто же ты?

— Женщина.

— Какая разница?

— Маша! — заорал Аверьянов. — Что происходит, в конце концов?

— Меня похитили. Я не знаю, где я. Сделай то, что они просят.

— Мы не просим, мы требуем.

— Сделай то, что они требуют.

— А что они требуют?

— Я не знаю, они еще не сказали.

— Так пусть скажут.

— Скоро все узнаешь. Сейчас сиди на жопе ровно.

— Сколько? — спросил Аверьянов. — Денег у меня нет. Но сколько?

— Деньги себе в хуй засунь. Жди указаний. Конец связи!

— Стойте!

— Чего еще?

— Дайте ей трубку.

— Зачем?

— Хочу поговорить.

— Потом наговоритесь. Если в живых останетесь.

В трубке стало тихо. Аверьянов тут же перезвонил. Абонент был недоступен.

14

Он успел лишь сунуть в карман паспорт, погуглить ближайшее отделение полиции и натянуть левый ботинок. В дверь длинно позвонили. Бросив шнурки, Аверьянов открыл и растерялся. На площадке стоял Мешков. Он приветливо улыбнулся:

— Здравствуйте, Константин Дмитриевич!

Из-за его плеча резко, будто чертик из табакерки, выглянула Бумагина и крикнула:

— Костя, привет!

Аверьянов отшатнулся. А они без спросу вошли в прихожую. Мешков прикрыл за собой дверь и немного брезгливо осмотрелся:

— Скромно живете.

— А мне нравится, — сказала Бумагина. — Чисто, уютно, хорошо пахнет. И район тихий, зелени много, озеро рядом. Летом тут замечательно, правда?

— Куда это вы на ночь глядя? — спросил Мешков, обратив внимание на ботинок.

— Ты всегда с левой ноги надеваешь? — влезла Бумагина.

Аверьянов опомнился:

— Вам-то что тут надо? Я тороплюсь. Так что давайте…

— Что давать? — спросил Мешков.

— Или кому? — ухмыльнулась Бумагина.

— За дверь, — сказал Аверьянов.

— Успеется. Сначала поговорим.

Мешков направился на кухню. Бумагина подмигнула и поспешила за ним.

— Эй, — крикнул Аверьянов, — вы!

Он выбежал следом. Мешков садился за стол. Бумагина заглянула в холодильник:

— Не густо. О, хочешь сливу?

— Неа, — ответил Мешков, массируя пальцами переносицу. — У меня от них оскомина на зубах.

— Вы оглохли? — сказал Аверьянов.

— Это ты уже спрашивал, — ответила Бумагина. — И по-русски мы понимаем лучше тебя. А вот ты что-то тупишь.

Она вымыла сливу и сочно откусила. Мешков вздохнул и спросил:

— Что, Константин Дмитриевич, с женой поговорили? — И тут же резко добавил: — Ой, только не надо переспрашивать, что я сказал. Вы все слышали.

Аверьянов смотрел на них, а они смотрели на него. Появилось ощущение, будто в него целятся из четырех стволов.

— Я слышал, — сказал он. — Не глухой.

Бумагина слегка поперхнулась и сказала с набитыми щеками:

— Костя, чего ты все глухих вспоминаешь? Личное что-то?

— Присядь, — сказал Мешков. — Будем говорить.

— Сядь, сядь, Костя.

Он сел. Мешков достал смартфон, порылся и приблизил экран. Там была фотография. Маша с завязанными черной повязкой глазами сидела на стуле, положив руки на поцарапанные колени. Она немного съежилась, будто ожидая подзатыльника. По бокам стояли двое в масках. Один в маске осла. Второй в маске пса.

Аверьянов неловко дернулся, собираясь добраться кулаком до челюсти Мешкова, но Бумагина была начеку. Ребром ладони она крепко, будто арматуриной, стукнула его по шее.

Он отключился. Длилось это недолго. Голос Бумагиной привел его в чувство.

— Вот видишь. А ты говорил, квелый. Смотри, как завелся.

— Ну не знаю, — отозвался Мешков. — Из-за бабы любой заведется.

Аверьянов простонал:

— Я вас, суки, в землю живьем закопаю.

И представил, как это делает на пару почему-то с Эмином. Тот кидает лопатой землю и неодобрительно качает головой: «Хоть бы убил сначала. Не по-людски так, живыми».

Бумагина радостно завопила:

— Да, Костя, да! Злись! Злость хорошо помогает. Злость, боль, отчаяние — самые прекрасные чувства для писателя. Сразу начинаешь писать кровью.

Он приподнялся:

— Что вам нужно?

— Нам нужно, чтобы ты начал писать. Мы тебя выбрали. Теперь не отвертишься, — сказал Мешков.

Голос его звучал лениво. Почти равнодушно.

— Мы ждем от тебя книгу, — сказала Бумагина.

— Не напишешь книгу, твоя жена умрет. Все просто.

— Психопаты, — сказал Аверьянов.

— Нет, нет, вовсе нет. Что ты! Разве не знаешь значения этого слова? К нам оно не относится.

Бумагина доела сливу и кинула косточку в мойку. Та громко стукнула о дно.

— Не будь ничтожеством, Костя. Делай, что должен!

— Я вам ничего не должен.

Мешков вскочил, подбежал, схватил его за волосы и поднял лицом к себе:

— Мудак, вот ты кто.

И плюнул в лицо. Угодил точно в глаз. Аверьянов зажмурился. Мешков отпустил волосы, вытер руку о штаны и вышел. Но тут же вернулся и стал расхаживать по кухне.

— Успокойся, — сказала Бумагина. — У него шок. Надо дать ему прийти в себя немного, вот и все.

Мешков поступил наоборот.

— Козел, пойми, я прямо сейчас могу позвонить…

— Или написать, — вставила Бумагина.