Лихо

— Старик, не держи зла. Я нормальный человек, не извращенец и не садист, клянусь тебе. Но не могу один пить. В городе подойдешь к человеку, он шарахается как от чумного. А здесь никто не отказывает.

Аверьянов пытался сфокусировать на нем взгляд.

— Так ты чего, — пробормотал он через силу.

Остальные слова заблудились в водочном тумане.

— Прости, друг, — сказал Эмин. — Вызвать тебе такси?

— Да. Но я не знаю, куда ехать.

— Домой поезжай.

— Там никого нет.

— Так и хорошо. Ляжешь, поспишь, отдохнешь.

— На вокзал, — сказал Аверьянов, роняя сигареты.

— Раз душа просит, значит, надо, — сказал Эмин и отвлекся на смартфон.

Аверьянов смял пачку и швырнул в кусты. Такси прикатило быстро. Эмин помог ему залезть на заднее сиденье, а сам сел рядом с водителем.

— На вокзал сначала, — сказал он.

— Слушай, тебя тут ни разу еще не били? — спросил таксист.

— За что меня бить? Зла я никому не делаю, — ответил Эмин. И вдруг восторженно, как ребенок, закричал: — Радуга, Костя, смотри, радуга там!

Он куда-то показывал. Аверьянов вперился в окно угасающим взглядом, но никакой радуги не увидел.

8

Выбравшись из тьмы первый раз, он обнаружил себя в полупустом вагоне пригородной электрички. За окном в сумраке проносились контуры деревьев. Перестук колес отзывался тошнотой. Аверьянов держал рядом с ухом телефон, оттуда доносился смутно знакомый женский голос:

— Алло.

И еще несколько раз, делая паузы:

— Алло. Алло. Алло.

Он издал короткий тихий звук, который ничего не значил.

— Алло. Алло. Алло. Алло. Алло. Алло.

В конце концов, это стало смешно.

— Я, — начал Аверьянов.

Но она перебила:

— Алло. Алло. Алло.

— Алло, — сказал он.

— Алло, — повторила она.

— Алло.

— Алло.

Он нажал отбой. И снова уплыл в темноту. Следующее возвращение случилось в тамбуре. Аверьянов стоял, упираясь руками в дрожащую стенку, и его выворачивало наизнанку. Рвота текла прямиком на ботинки.

«Мамочка, мамочка. Ну ничего, отмою», — подумал он.

В кармане обнаружился непонятно откуда взявшийся плоскарик водки 0,25. Аверьянов вспомнил Эмина, этого жулика, который делал вид, что у него тоже горе. Но, может быть, и у него есть горе?

Кое-как вписавшись в двери, Аверьянов вернулся в вагон и приземлился на ближайшее свободное место. И сразу совершил ошибку. Открутил пробку и глотнул из бутылочки. Горло обожгло. Он тихонько завыл, стукнулся головой о стекло и вскоре опять исчез.

Следующее всплытие произошло на щербатом перроне. Электричка уносилась, Аверьянов стоял под фонарем и шарил в карманах. Сигарет не было. Он достал смартфон. Экран треснул. От Маши было несколько пропущенных вызовов. Он хотел написать ей смс, но не сумел придумать ни одного слова. Не важно. Скоро он ее увидит.

Спускаясь с перрона, он умудрился не навернуться, но, переходя рельсы, зацепился носком ботинка, пробежал вперед и влетел в кусты. Приземлился Аверьянов в какую-то липкую грязь и на время в ней угомонился. Где-то совсем рядом раздался встревоженный женский голос:

— Что это сейчас было?

— Где? — ответил мужской голос.

— Ты что, не слышал?

— Нет.

— Это какая станция? — спросил Аверьянов, делая паузы между словами.

— Теперь слышишь? — сказала женщина.

— Ну слышу, — ответил мужчина.

Борясь с головокружением, Аверьянов перевернулся на живот и пополз. За кустами стояла старенькая «Волга», двери были открыты, в салоне горел свет. Он различил двоих без одежды, поднатужился и крикнул:

— Але!

Двери захлопнулись, и «Волга» сорвалась, швырнув из-под заднего колеса горсть песка ему в лицо. Немного попало в рот. Он отплевался и кое-как встал. Земля под ногами шаталась, будто прогнивший мостик. Он побрел наугад, делая остановки через каждые несколько шагов, и сумел, не свалившись, выйти к дороге. Места были знакомые. Он узнал развилку, сельпо на обочине, заброшенное здание бывших касс, старый дуб, пустой стенд с надписью «Никто не забыт, ничто не забыто».

«Добрался», — подумал Аверьянов и от радости немного протрезвел.

Теперь нужно было вспомнить путь. Одна дорога вела к озеру. Другая — на кладбище. Третья к дому. Но какая куда? Он снова поискал и не нашел сигареты. Попробовал вспомнить какую-нибудь считалочку, но не вспомнил. Почти в отчаянии взболтал остатки водки, допил и со всей дури швырнул плоскарик далеко-далеко. Но тот упал под ноги и даже не разбился.

Рядом, скрипнув тормозами, остановилась «Нива». Водитель открыл дверь с пассажирской стороны и сказал:

— Садись, подброшу, старичок.

Аверьянов улыбнулся и полез в салон.

— Погодь, сначала мусор за собой подбери.

Держась за дверь, он наклонился, ухватил бутылку и запихал в карман.

— Где живешь? — спросил водитель.

Это был крупнотелый мужчина лет пятидесяти.

— Весенняя улица, — сказал Аверьянов.

— Хорошее название. А дом?

— Шестнадцать. У меня денег нет.

— Пропил, что ли?

Аверьянов мотнул головой и сморщился от тошноты.

— А чего отмечал? Вроде не праздник сегодня.

— Не отмечал. Поминал.

— Ах вот оно что! — сказал водитель. — Понимаю. Ты не родственник Фетисова?

— Хоккеиста?

— Да нет, какого хоккеиста? Сторожа с лодочной станции.

— Первый. Раз. Слышу.