Лихо

Ночью Выдрин то и дело подскакивал, хватал смартфон и смотрел время. Казалось, что прошла целая вечность и он упустил нечто важное. Но каждый раз оказывалось, что прошло не больше часа. До утра оставалось еще долго. Сны были короткие, безумные. В одном из них голая Лена лежала на кровати в обнимку с Диего. Кот щурил довольные глаза.

– Что происходит? – спросил Выдрин.

Лена посмотрела на него насмешливо:

– Не будь дураком, Саша. Это всего лишь кот.

В другом сне Выдрин бегал по потолку и никак не мог спуститься. У него кружилась голова. И перехватывало дыхание. Он беспомощно подпрыгивал сверху вниз и тянулся к полу. В комнату вошел лысый человек. Выдрин видел лишь его темя. Побродив из угла в угол, человек остановился и посмотрел вверх. У него было гладкое лицо без бровей и ресниц. Оно напоминало маску. Человек протянул руку. Выдрин закричал и проснулся. Он лежал на краю кровати, свесив голову. Будильник играл песню «Say it» группы Blue October. Утро было солнечным.

На работе Выдрин первым делом зашел к завучу. Это была полная пятидесятилетняя женщина. Звали ее Ирина Михайловна Пряник. Она носила пепельное каре и душилась приторно-сладкими духами, от запаха которых щекотало в носу. Выдрин несколько раз слышал, как ученики называли ее за глаза «сиськастая». Кажется, она об этом знала.

– Мне нужно уйти с двух последних уроков, – сказал Выдрин.

– Саша, – сказала Ирина Михайловна.

– Что?

– Вы же знаете, заменить вас некому. Вы единственный учитель ИЗО.

– Дело срочное. Неотложное.

– Вы женитесь?

– Нет, – ответил Выдрин и с тоской подумал о Лене.

– У вас кто-то умер?

– Никто не умер.

– Тогда, мне кажется, дело не такое уж срочное. Вы же знаете, скоро выставка…

– Меня вызывают в полицию, – сказал Выдрин.

Ирина Михайловна придвинулась вплотную.

– Что вы натворили, Саша? – спросила она шепотом.

– Я ничего не натворил. Это даже не связано с самоубийством Миши Капустина.

– Каким еще самоубийством Капустина? Что вы такое говорите? Я его видела пять минут назад.

– Правда? Господи, ну хоть это оказалось ошибкой. Видимо, меня разыграли.

– Кто разыграл?

– Не знаю. Мне позвонили и сказали, что Миша Капустин повесился.

– А кто звонил?

– Кто-то из учеников. Я даже не сразу узнал его. Не важно. Ирина Михайловна, отпустите меня. Это очень важно.

– А у вас есть повестка?

– Нет.

– Как же так?

– Задержан кое-кто из моих близких. Я должен выяснить, в чем дело. Вчера мне позвонили…

– Опять позвонили?

– Ну да.

– Может, тоже розыгрыш?

– Нет, это не розыгрыш. Его задержали при мне. А потом позвонил следователь и сказал, чтобы я пришел.

– Поклянитесь, что вы ни в чем не замешаны, – сказала Ирина Михайловна.

– Клянусь своим здоровьем.

– Но только принесите из полиции справку, что вы были у них, и какую-нибудь расписку, что вы ничего не совершили.

– Я спрошу, конечно.

– Хорошо. Два последних урока отменим у вас.

– Спасибо, Ирина Михайловна.

Выдрин наклонился поцеловать ей руку. Она засмущалась, дернулась, и он чмокнул ее часы.

– Ступайте, – сказала Ирина Михайловна.

Она заметно покраснела. Выдрин вышел из кабинета. Настроение улучшилось. Он открыл «Телеграм». Сообщений не было. Лена последний раз была онлайн вчера днем. Он заволновался. И снова стало тошно.

Его последний урок был у класса, в котором учился Миша Капустин. Когда прозвенел звонок, а ученики затихли, Выдрин спросил:

– Миша Капустин пришел?

– Я тут.

Встал высокий и худенький печальный мальчик с длинными светлыми волосами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Выдрин.

– Не очень, если честно.

– Но ты здоров?

– Ну, здоров.

– Прекрасно! А то мне тут позвонили и сказали, что ты повесился. Ужас, правда? Кто бы это мог быть? Не знаешь?

Миша всхлипнул:

– Это я вам звонил, Александр Иванович. Повесился не я, а Юра Климов.

Выдрин слегка привстал и тут же плюхнулся назад на стул.

– Да что ты такое говоришь, Мишенька?

– Это я вам звонил. Повесился не я, а Юра Климов, – послушно повторил Миша.

Класс молчал. Выдрин отчетливо слышал стук своего сердца. И, казалось, все слышат. Он даже приложил руку к груди.

– Александр Иванович, вам плохо? – спросила Ника Некрасова.

– Ты ведь не шутишь? – спросил Выдрин.

Миша качнул головой. Вдруг сморщил лицо и заплакал.

– Сядь. Так что, он умер?

– Еще как, – ответил с задней парты Саша Иванов.

– А почему?

– Почему умер?

– Да нет же! Зачем он это сделал?

– С бабой поругался.

– С какой еще бабой? – спросил Выдрин. – Вы чего? Вам же по четырнадцать лет.

– Мне пятнадцать уже, – сказал Саша.

– Потому что ты – дебил, – ответили ему.

– Слышь, пизда!

– Тихо! – крикнул Выдрин. – Начинаем урок. Так. Значит. На чем мы в прошлый раз остановились? Отличие сюжета от содержания?

– Он два дня висел в гараже, вытянулся как макаронина, – вставил Саша.

Накатила невыносимая тошнота.

«Заткнись», – подумал Выдрин.

И вяло спохватился, не сказал ли это вслух.

– Александр Иванович, давайте объявим минуту молчания, – предложила Ника.

Она сидела за первой партой, прямо перед учительским столом, но голос ее звучал откуда-то издалека.

– Да, правильно. Минута молчания.