Лихо. Медь и мёд

– Не знаю. – Лале дёрнул плечом. – Скорее, даёт понять, чтобы я не мешался.

– Мне казалось, – протянула Ольжана, – он хорошо к вам относится.

– Он хорошо ко мне относится, но это не значит, что я могу всюду совать свой нос. – Лале задумчиво похлопал по мраморному бортику. – Намёк пана Авро был дружеским, но ослушаться я не решусь.

– Вам и не нужно. – Ольжана сплела пальцы и подумала, что сегодня снова расковыряет себе кожу вокруг ногтей. – Вы мне ничем не поможете, только сами подставитесь. И так спасибо, что предупредили.

Хотя Ольжана предпочла бы остаться в блаженном неведении. Но Лале прав: никого её жизнь и здоровье не заботит так сильно, как её саму.

Они помолчали. Ольжана тоскливо смотрела на солнечные блики, отражающиеся в других фонтанах, и на ту самую статую, запавшую ей в душу с первого взгляда: двое бегущих влюблённых. Они накрывались от ветра одним покрывалом, и неизвестный творец так искусно вытесал складки ткани, что та казалась тонкой и летящей.

Дети играли в сморщенный кожаный мяч. Цветочница ворковала, шумно расхваливая охапки пионов и ирисов, и её перебивали другие торговки.

– Будьте осторожны, – сказал Лале негромко. – Как только почувствуете что-то неладное, перекидывайтесь и летите вверх, чтобы чудовище вас не достало. И не переживайте о зеваках, в Тачерате оборотничеством никого не удивишь. Поэтому – слышите? – не тяните. Дайте себе время улететь.

Ольжана крепче стиснула пальцы.

Звучало просто. Услышать приближение чудовища – обернуться – взмыть вверх и позволить пану Авро разбираться с Сущностью. Только бы хватило силы в крыльях.

– Когда это закончится? – Ольжана сглотнула. В животе уплотнилась тревожная щекочущая тяжесть. – Я уже не выношу. Я хочу только покоя и безопасности, неужели это так много?

Она задумалась: что, если бы на её месте всё же оказалась панна Ляйда? Та не стала бы безропотно путешествовать с Лале и подчиняться обстоятельствам. Это Ольжана смиренно делала то, что ей говорили могущественные чародеи, – тетёха тетёхой, дура дурой… Но что она могла изменить прямо сейчас, чтобы не навлечь на себя бо́льшую беду?

Ольжана горестно осознала – ничего. Она не настолько отчаянная, чтобы пойти против Драга Ложи – сесть на первый попавшийся корабль из Тачераты или заявить пану Авро, что отказывается идти на карнавал.

– Ладно. – Она спрыгнула с бортика. – Буду надеяться на лучшее.

Развернувшись, Ольжана окинула Лале долгим взглядом. Она понимала, что не должна делать этого, – но сейчас её снедало предчувствие неизбежного, а день был издевательски-солнечный, и рядом, обнявшись, бежали две мраморные фигуры. Ненавидя себя, Ольжана протянула к Лале руку и легонько сжала его тёплую ладонь.

– Правда, – сказала она, печально усмехнувшись, – спасибо вам за этот разговор.

Лале снова кивнул.

– Пустяки. – Он сидел, всё так же сгорбившись, и Ольжана выпустила его руку.

Его глаза казались ей бездонными, чёрными и горящими – хотя она понимала, что на деле Лале смотрел обычно. Может, задумчиво и обеспокоенно, но точно не с теми чувствами, которые она хотела ему приписать.

– Думаю, нам пора, – сказала Ольжана, чувствуя себя обречённой. И улыбнулась. – А то панна Мореника станет нас искать.

* * *

Ольжана спрашивала себя: что было бы, останься купец в своём городе? Разминулся бы он со Смертью – или есть неминуемое, и чем больше стараешься убежать от него, тем оказываешься к нему ближе?..

Она смотрела на себя в зеркало – круглую и бледную. Мореника вплела в её волосы ленты, и Ольжана мысленно сравнила их цвет с лепестками волчьей отравы, которую до сих пор носила в кармане, хотя и догадывалась, что от них нет толку.

Причёска Ольжаны была причудливой и пышной – из заколотых кудрей, а вырез платья, на её вкус, – слишком глубоким. Он открывал не то что ключицы – линию напудренной груди. Стянутая корсажем, её грудь, может, и была красива, но сейчас Ольжане хотелось только закутаться и схорониться в незаметном месте. А наряд, который ей подобрала Мореника, кричал об обратном: фиалковые перья, и шелестящие пурпурные юбки, усыпанные золотыми звёздами, и обнажённые плечи… Нет, на девушку в таком наряде нужно было смотреть.

– Если ты смущаешься, я подберу тебе что-нибудь другое. – Мореника выглянула из-за её спины.

Ольжана смущалась, но отрицательно качнула головой.

– Нет, не стоит.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Ладони Мореники легли на её щёки и повернули голову набок. Ольжана сидела на пуфе, поэтому Моренике не пришлось к ней тянуться – наоборот, она изящно наклонилась, и в её кудрях звякнули золотые украшения.

Ольжана смущалась и от этих тачератских прикосновений. Лале говорил, что местные, не то что северяне, охотнее хватали друг друга за руки, жестикулировали и обнимались, и Ольжана сполна в этом убедилась.

– Да так… – Ольжана облизнула губы. В конце концов, почему бы ей не признаться? – Переживаю, как бы в Тачерату не заявилось чудовище.

– О, дорогая. – Мореника погладила её по плечу. – Никто сегодня не заявится. Я уверена, пан Авро всё предусмотрел.