Лихое время. «Жизнь за Царя»

Трогая коня, Его Величество похвалил себя за выдумку — Ян Кароль Ходкевич с удовольствием отсыплет не пять тысяч золотых цехинов, а все тридцать, если Сигизмунд отдаст ему давнего врага. А что уж там сделает гетман с князем — его дело.

Король обвел взглядом поле сражения. Победители были заняты — ловили коней, снимали с поверженных врагов доспехи и оружие, стаскивали с мертвецов сапоги, срезали кошельки и выворачивали карманы. Что ж, собирая дань с трупов — военную добычу, солдаты были в своем праве. По крайней мере, мародерам, что следуют за армией, достанется меньше. Армия, как ей ни плати, живет грабежом — будь то вражеские деревни или новомодное изобретение — карманы мертвецов.

Потом сюда явятся падальщики. Вначале — крылатые. (Вороны уже облепили все близлежащие деревья, терпеливо ожидая, пока не уйдут живые.) Ночью прибегут четвероногие — волки и дикие собаки, которые непременно подерутся с двуногими — мародерами.

Задумавшись, король едва не наехал на наемников, возившихся около трупа. Судя по сверкающей байдане и позолоченному шелому, убитый был не из простых дворян! Пожалуй, где-то он видел эти доспехи…

Солдаты ругались, пытаясь развязать тугие кожаные шнурки и переворачивая тело так и эдак, сняли-таки шелом… Лицо было изувечено, но король уже догадался, кому принадлежит тело…

— Я забираю доспехи и оружие. Коронная добыча! — сказал король. И, опережая возражения, бросил кошелек.

Один из солдат, поймав на лету кошелек, развязал его, возмущенно закричал, демонстрируя содержимое товарищам:

— Здесь всего десять талеров…

— Довольно и этого, — оборвал Сигизмунд наглого наемника и поманил к себе верного Юхана: — Прикажи кому-нибудь взять оружие и доспехи…

— Ясновельможный пан! — преградил дорогу королю недовольный солдат. — Этот москаль убил трех добрых католиков. Он мог бы убить и больше, если бы не мой выстрел… Доспехи стоят не меньше двухсот талеров! Но из уважения к королю мы согласны на сорок!

— Да как ты смеешь, быдло! — гневно заорал один из придворных (из тех, кто любит покрасоваться в доспехах после сражения…), наезжая на солдата. — Не видишь, кто перед тобой?

Не стоит кричать на солдат на поле боя. Миг — и крепкая рука ухватила поводья, вторая, подцепив щеголя чуть выше шпор, сдернула на землю.

— Я — шляхтич Любичского герба! — гордо заявил наемник, наступая на прадедовский панцирь придворного. — Мы взяли эту добычу в бою, и никто, даже король, не смеет забрать ее у нас!

Король, хотя и привык к выходкам подданных, подобной наглости не ожидал. Рука Его Величества непроизвольно потянулась к эфесу. Но на шляхтича, разгоряченного сражением, жест короля не подействовал — солдат отпрыгнул и вытащил саблю, намереваясь защищать добычу. Рядом с ним, обнажая клинки, встали его товарищи.

Королевская свита, отрабатывая пышные звания, рьяно взялась за дело — оттеснив короля от смутьянов, ощетинилась клинками, а рейтары вытащили из кобур пистолеты и деловито взяли на прицел шляхтичей.

Его Величество, оценив ситуацию, решил уступить — к горстке солдат уже бежали их собратья по ремеслу. Конечно, рейтары и свита сумеют справиться с двумя десятками горлопанов, но дело пахнет новым мятежом, которого король хотел бы избежать.

Сигизмунд лихорадочно обдумывал линию поведения, когда отступать нельзя, а воевать глупо! Выручил подскакавший Жолкевский.

— Ваше Величество, — поклонился старый гетман королю и, уже собираясь что-то сообщить Его Величеству, с ходу оценил обстановку: — Что тут происходит? — строго спросил пан Станислав.

От подобного тона Его Величество почувствовал себя юнцом, застигнутым за непотребством, а наемники вытянулись в струнку.

— Я жду… — ласково-лениво сказал Жолкевский, поигрывая знаком власти — позолоченной булавой, украшенной драгоценными камнями.

— Ясновельможный пан… — начал излагать заводила.

— Шапку и саблю… — перебил гетман.

— А? — не сразу понял шляхтич, но сообразил — кинув клинок в ножны, снял траченную молью шапку с некогда красным, а ныне грязным верхом, тряхнул ею перед гетманом и снова надел на голову. Прочие также убрали оружие и обнажили головы перед начальником.

«Канальи! — проскрипел зубами король. — А ведь передо мной и не подумали преклонить колени!»

— Вот, теперь говорите, пан Кшиштоф, — разрешил гетман, удивив короля знанием имени безлошадного шляхтича (коль скоро воюет в пеших наемниках, а не посполитовом рушении).

— Его Величество решил забрать у нас воинскую добычу, — сообщил шляхтич, кивая на тело боярина. — Дал за нее только десять талеров! Вот! — с укоризной продемонстрировал пан Кшиштоф кошелек.

— А какую цену назначили вы? — поинтересовался гетман.

— Я хотел бы получить за доспехи хотя бы четыреста талеров! — отчеканил повеселевший шляхтич.

Его Величество, сгорая от стыда, решил, что гетман сам предложит солдату достойное вознаграждение! Однако старый военачальник оказался хитрее:

— Пан Кшиштоф, если вы взяли кошелек и развязали его, стало быть, вы приняли плату, — пожал плечами Жолкевский.