Читаем Лики русской святости полностью

Карбас и гребец в нем. Телесная храмина и душа человеческая. Тело же может быть храмом, если в нем прославляются дела Божии, а может – гробом для души, если наполнено страстями и похотями. Три года в карбасе Василия звучали псалмы и покаянный плач. Кающийся грешник вел свою лодку против волн и ветров, великими трудами очищая себя, претворяя свою человеческую немощь в подвиг. Морской подвиг стал подвигом христианским и в жизни, и в иносказании.

Море. Символ настолько ясный и распространенный, настолько употребительный в церковном обиходе, что вряд ли нуждается в дополнительном объяснении. Житейское море, полное бурь и иных опасностей, переплывает от рождения к смерти каждый. По неверным водам над морской бездной плывет и корабль спасения – Церковь.

Противные (встречные) ветра и туманы. Всякий идущий узким путем спасения знает о противлении этому врага рода человеческого, о коварстве нечистых духов, живущих в воздушной стихии между землей и небом. Их козни грозят опрокинуть лодку спасающегося, а мо́роки – соблазны и обманы – сбивают с пути, не дают видеть ориентиры. Оказавшийся во власти мо́рока (мара – по-поморски, туман) рискует насадить свою лодку на мель или подводную скалу, разбить ее в щепы о камни и погибнуть. Нужно быть очень опытным мореходом и подвижником, чтобы держать верный курс в тумане-мо́роке. И надо не выпускать весла, натруживая руки до кровавых мозолей, чтобы противостоять злым ветрам.

Морское скитание в утлой лодке. Любой грех отрезает человека от Церкви до покаяния, до разрешительной молитвы священника, воссоединяющей с церковным Телом Христовым («…Примири и соедини его святой Твоей Церковью»). С корабля Церкви, плывущего по морю, постоянно падают за борт, в бурные волны, его пассажиры – кто с небольшим камушком в кармане, кто с булыжником на шее. Кому-то вслед летят спасательные канаты и круги, для других спускают на воду лодку. Но есть грехи, для которых недостаточно спасательного круга разрешительной молитвы. Смертный грех, даже прощеный на исповеди, оставляет метастазы в душе. И сохраняются ветви (страсти), давшие этот плод (грех). Нужно длительное деятельное покаяние, чтобы вырезать то и другое. По древнему правилу, невольное убийство отлучало от церковного единства и причастия на 10 лет, убийство сознательное – на 20 лет. С церковного корабля спускают лодку и отправляют кающегося в долгое одинокое плавание-епитимью.

Через три года покаянного скитания по морским «непроходимым местам» иерей Василий был прощен Богом. Открылось это через совершение чуда. На севере Кольского полуострова есть длинный мыс Святой Нос, разделяющий воды Белого и Баренцева морей. Поморы не рисковали огибать его: течения двух морей рождают там сильные хаотичные волны, и риск для кораблей очень велик. Ладьи тянули сухим волоком через мыс, но в бухте моряков ждала другая опасность – моллюск-древоточец, «корабельное сверлило». Этот «червь» вгрызался в обшивку судов, незаметно продырявливая ее насквозь, что грозило гибелью в море.

Руки, обагренные некогда кровью жены, были воздеты в молитве об очищении Святого Носа от «червя». И молитва была исполнена, пакостное «сверлило» ушло «в пучину моря». Волоковый путь стал чист и «благопоспешен». «Люди возрадовались радостью неизглаголанною» – мореходы получили избавление от смертельной опасности.

Святоносский древоточец, «червь» неусыпающий – жало ада, несущее смерть. Но – «стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Вот что говорит эта притча о прощении и чуде с «червем». Победи свои страсти, спасись сам, стань сосудом благодати Святого Духа – и избавишь от гибели многих.

Лишь после совершения своего морского подвига Василий стал Варлаамом, приняв монашество. Его земная жизнь длилась еще полвека, проходя в лесной келье отшельника недалеко от Керети. К нему приходили как к имеющему дар исцелений, почитали как чудотворца. Через годы после его кончины начали происходить чудеса спасения на море. К терпящим бедствие являлся сгорбленный старец в монашьей одежде, помогал справиться со стихией и называл себя: «Аз есмь из Керети Варлаам». Поморы стали почитать его своим покровителем наряду с Николой Угодником.

Собственно, смысл притчи, рассказанной Богом через Варлаама Керетского, прост и вечен. Грех убивает и мертвит, а животворит и исцеляет покаянный труд, совершаемый в вере и терпении.

Но как же красива и глубока эта притча.

РУССКИЕ КИРИЛЛЫ И МЕФОДИИ, СОЗДАТЕЛИ АЗБУК

Христианская вера немыслима без Священного Писания. Как и без регулярного употребления в повседневности книг – богослужебных, толковательных, учительных, житийных. Приходя в новые земли и страны, христианство прежде всего утверждало в них культуру книжности – ставя книгу и письменность на вершину культурного делания новокрещеного народа. Звучащие в книгах письмена почитались как образ и отзвук слова изначального – Премудрости Божьей. «В начало было Слово, и Слово было Бог».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное