Лики земного родства (сборник)

– Да расклиним, братан… только слазь с него, бля… Ну, не понтуйся! – решительно пробасил старшой и с дружной помощью вошедших в раж мужиков играючи скинул Василия с насиженного им кофра.

Одним щелчком открыл его крышку и… В том же согнутом виде застыл, словно парализованная внезапно ударившей зимой и свисающая сейчас с потолка оса. На ходу неожиданно заглох даже мотор. Сцену их всеобщего молчания, которую вряд ли смогли бы повторить самые лучшие артисты немого кино, с трудом разрубил лишь многоярусный и раскатистый мат. Стрельнувший канонадой двух языков аж в потолочную отдушину, он столь же стремительно опустился вниз и превратился в непривычно сиплый голос доныне басистого командира:

– Чё ж ты, сука грёбаная, натвори-и-ил… Где рыба-то?

– В-в-вы ж её… вот только с-с-слопали, – промямлил интуитивно забившийся поближе к выходу дебютант.

– Ка-а-ак?! Припёр от жены селёдку и… ею же однё-ё-ёшенькой нас так отколбасил?! – теперь уже почти рявкнул шагнувший к нему рыбацкий бригадир.

И кувалдоподобный его кулак взлетел над головой вмиг превратившегося чуть ли не в пушинку дебютанта. еще недавно едва перемещавшийся медвежьей походкой, он теперь легко уклонился от удара и перекатился к самой двери автобуса. Разгневанный водитель тут же открыл её своей рукояткой и рывком движения вывалил неугодного пассажира с матерным напутствием:

– Нэхай, пи… паскуда, доловит там себе окуньков ещэ трошки…

Проехали немного, и старшой скомандовал:

– Тормози, а то на крючок статьи УПК можем вместо рыб напороться… Наказывать надо в его же манере.

Едва уставший и слегка продрогший на морозе Василий виновато вскарабкался в салон, и его заставили «раскошелиться». На изъятые у шутника деньги вскоре купили в приозёрном селе три увесистых ведра рыбы и стали «по-братски» делить меж членами группы. Сам же дебютант быстро уснул и дальше ничего не видел. Не почувствовал даже резкого толчка машины, которая словно вздыбилась от удара в её лобовое стекло. Выскочивший водитель вскоре вернулся под мужской смешок с проклятиями в адрес какой-то «птицы-дуры» и вновь ударил по педалям своего «скрипучего короба».

Очнулся дебютант лишь у дома, куда его с неожиданным для всех благородством сопроводил коротыш-водитель. Открывшая дверь супруга его уже не увидела, а только глянула на Василия и… прошептала:

– О божечки… Где ж ты так нарыбачился, трезвенник мой?

– В-в-всё пу-пу-чком, Лидок… всё там… навалом… п-п-пожарь…

Вывалив с трудом муженька из точно прилипшего к нему полушубка, она подтолкнула его улыбчиво на диван и добродушно подумала: «Ну и как на морозе весь день без выпивки-то… Без этого, видать, и вправду не вытащить рыбку… из-подо льда». Тихо ухмыльнулась своему перифразу и взялась за ящик. С заботливой хозяйской мыслью забрать улов, чтоб не задохнулся там. Но едва открыла крышку – и почти взвизгнула:

– И-и-и что здеся?! То ж… то ж кусок опять воро-о-оны!.. А где окуня-то?

– С-с-сказал же… в ящике… с крючками. Т-т-ты лу… лучше смори там, – сонливо пробормотал и тут же растворился в собственном, перенасыщенном морозным кислородом, храпе Василий.

Не смог толком ответить на ее вопрос и утром. Обхватив руками голову, подумал: «Ну и опустила меня братва за шутку… считай, до самой параши опустила». Тут же с опаской покосился на окно: нет ли опять той чёрной «провидицы». С тех пор, заслышав приближение её голоса, он прекращает потчеваться даже самой лучшей рыбкой, которую теперь «отлавливает» для него в маркетах только лично супруга.

Двойной узелок в гриве

Их дружба завязалась не совсем по-людски и ещё в пору, когда оба они были одного и того же метрового росточка. В далёком, словно вынырнувшем из берёзовых перелесков, маленьком ауле эту необычную в жизни парочку нередко стали называть даже Близнецами. Чисто по зодиакальному знаку. Все в деревушке знали, что в майский день десятилетия Аркаши в их конюшне, которой заведовал его отец, появился новорожденный жеребёнок. И чтобы хоть чем-то порадовать в эту бедолажную послевоенную пору своего мальца, обременённый новыми хлопотами колхозник отодвинул от себя опустошённую из-под обеденного борща тарелку и почти скомандовал:

– Давай, сынок, собирайси. Пойдемо твой подарочек поглядим.

– Папань, сегодня же понедельник, сельмаг не работает, – растерянно заморгало глазёнками веснушчатое личико с коротким рыженьким чубчиком.

– Дык не туды мы, не туды, – натянув почти до лохматых бровей уже замасленную потом кепку, легонько подтолкнул его мозолистой рукой улыбнувшийся отец.

Ещё больше удивило Аркашу, когда они направились в сторону приземистой, с узкими и продолговатыми под самой камышитовой крышей окнами конюшни. «Зачем мы сюда? – мысленно задался он вопросом. – Тут же не магазин, в каком на прошлую рождёнку мне прикупили вот эту полотнянку. А может, теперя собираются одаривать меня понарошку лошадиной пайкой сена или овса?» Мельком глянул на свою уже полуистёртую за год рубаху и со вздохом пожал плечами.