Лики звезд

– Иди домой! – говорит Молли.

– Нет.

– Отстань от меня! – она закрывает дверь. Откупоривает бутылку вина.

Гликен вертится рядом, как глупый пудель. Плевать. Теперь уже неважно. Дорога подходит к концу. Тошно смотреть на собственные глупость и тщеславие, но если ничего нельзя изменить, то пусть будет так!

– Да что с тобой? – трясет ее за плечи Гликен. – Разве ты не понимаешь, что мне больно?

– Нет. Это мне больно, – Молли смотрит в его зеленые глаза. – Знаешь, каково это? Знать, что случится, и быть не способной что-либо изменить? Любить людей, которых мне нельзя любить. Смотреть, как они проходят мимо, и молчать. Молчать потому, что им не нужна Куза. Не нужно это тело! И никакие слова не смогут убедить их в обратном. Жизнь идет где-то рядом. Кажется, вытяни руку – и вот она, но сон кончается. Люди приходят и говорят мне то, что я не хочу слушать. Говорят даже не мне, а этому телу. Телу, принадлежащему Кузе! А я – Молли. Понимаешь?! Молли Эш Кэрролл!

Усталость заставляет ее сесть на стул. Гликен молчит.

– Очень одиноко, – шепчет Молли. – Не могу больше спать одна. Вообще больше не могу спать. Лежу ночами и вспоминаю Хака. А когда Хака удается забыть, начинаю вспоминать Дорина. Его глаза. Лицо. Тепло его тела. Знаешь, с ним все это было совсем не так. Я хотела не секса. Я хотела его. Прижиматься к нему. Обнимать его. Целовать. Чувствовать его дыхание. Слышать его голос. А сейчас ничего этого нет. Только долгие одинокие ночи. Я знаю. Даже если позвонить ему, позвать. Даже если удастся уложить его в постель, ничто уже не будет как раньше. Это тело устало жить. Устало от ласки и поцелуев. Оно больше не любит мужчин. Не хочет их. Я чувствую, как оно тоскует по Грейс. По ее запаху. По ее телу. Оно хочет ее, несмотря на то, что я не хочу ее. И ничего нельзя исправить, – Молли смотрит на Гликена потерянным взглядом. – Извини, что втянула тебя во все это. Я не знала, что так выйдет. Понимаешь? Откуда Кэрролл может знать, что происходит сейчас? Ей плевать. На себя, на нас. Прости.

Гликен молчит. Капельки пота скатываются по его высокому лбу. Молли берет еще один бокал. Наливает вино.

– Выпей. Иногда это помогает.

– Иногда? – он садится за стол. Вглядывается в ее глаза.

– Завтра мы пойдем к Кауфману и спросим, можно ли что-то исправить, – Молли устало вздыхает. – Хотя вряд ли он сможет помочь, – она отводит глаза. – Можешь ненавидеть меня, если так тебе станет легче. Только не Кузу и не Кэрролл, по крайней мере, ту, которую ты знаешь. А меня.

– Молли?

– Да. Просто Молли.

Они допивают бутылку вина. Открывают еще одну. Сидят, разговаривая какими-то урывками, клочками чувств и переживаний.

– Хочешь, я покажу тебе рисунки Кузы? – предлагает Молли.

– Она не хотела быть высшей? – спрашивает Гликен, осторожно перекладывая старые листы.

– Думаю, да. Может быть, не сразу, но под итог мечтала все вернуть.

– Свое тело?

– Тело? – Молли закуривает. – Странно, правда?

– Странно, – Гликен поднимает на нее темные глаза. – Поэтому ты пыталась заставить ее отказаться от выставки? Не хотела, чтобы она стала высшей и повторила судьбу Кузы?

– Не знаю. Наверно нет, – Молли вспоминает крах надежд. Вспоминает, как ушел Хак. Как ушел Дорин. Как ушел отец. – Она не станет высшей. Она просто потеряет все, что ей дорого.

– По-моему, ей дороги только ее скульптуры.

– Это не так. По крайней мере, потом. Когда все уйдут, она будет скучать по ним.

– Она или ты?

– Мы, – Молли вздыхает. – Какое-то время я думала, что раз я в теле Кузы, то она должна быть в моем теле, но потом… Я уже не знаю, что думать. Вернется ли все или останется, как есть? Кауфман сказал, что все мы должны пройти дороги, предназначенные нам, но как узнать, по какой дороге мне идти? И нужно ли что-то выбирать, если выбор, кажется, сделан уже кем-то давно и без меня.

– Хочешь, чтобы все это кончилось?

– А ты нет?

– Ты не сходишь с ума от желания.

– Может, я уже давно сошла с ума? – Молли улыбается. – Тебе все еще плохо?

– Вино успокаивает, – Гликен ставит на стол пустой бокал. – И сигареты, – он прикуривает. – Нужно будет взять у тебя пару пачек.

– Конечно, – Молли наполняет вином его бокал. – Словно ради этого мы и стали высшими.

– Думаешь, это со всеми происходит? – он показывает рисунок Кузы, на котором изображена беременная женщина без лица с мужскими гениталиями.

– У них все было немного иначе.

– Да, – Гликен тяжело вздыхает.

Молли смотрит на него туманными глазами. Вспоминает сумасшедший дом. Может ли она что-то исправить? Должна ли рассказать ему о том, что его ждет?

– Ты не пробовал найти себе другую женщину?

– Пробовал.

– И ничего?

– Нет.

– А если это сделаю я? – Молли вспоминает старую библиотеку. Вспоминает диван. – Тебе ведь нужно не тело, а сама Кэрролл. А я, по сути, и есть она.

Гликен молчит. Высокий лоб снова покрывается испариной. Тело начинает бить озноб.

– Ты правда это сделаешь для меня?

– Если это поможет, то да, – Молли встает на колени.