Ликвидатор

— Заткнись! — Натали не сводила пистолета с русского. — Имей в виду, я тебе доверяю не больше, чем ему. Для меня ты сотрудничаешь с врагом.

— Ты все-таки полная идиотка…

— Заткнись, сказала. Что происходит, парень? И кто ты, на хрен, такой?

— Пошла на…

— Что?!

— Что слышала. Пошла на… — спокойно ответил русский.

— Ты гребаный псих или как?! Вообще-то пистолет у меня. И я хочу получить ответы на некоторые гребаные вопросы.

На самом деле Натали была напугана, и напугана сильно. На ее глазах погибла ее команда в самой страшной из перестрелок, в какие они попадали. Она понимала, что находится в самом сердце враждебной страны, причем страна эта настолько огромна, что просто выбраться из нее — большая проблема. Она понимала, что все пошло не так, и Америка, самая сильная страна в мире, не контролирует ситуацию. И она видела глаза этого русского. Он не боялся ее — совершенно. Она держала его под прицелом пистолета сорок пятого калибра — а ему было плевать на это. Ей не раз доводилось держать человека под прицелом — и это были самые разные люди. В их глазах она видела страх, ненависть, решимость, вызов, даже покорность судьбе. Но никогда она не видела того, что видела сейчас в глазах этого русского. Презрение вперемешку со скукой. Ей казалось, что она — десятилетняя девочка, которая с водяным пистолетом пытается защититься от страшной тени, источника ее ночных кошмаров.

— Положи пистолет, пока не стало хуже, — сказал Ефимофф.

— Хуже, чем сейчас, вряд ли будет, — сказал русский. — Я собираюсь заварить чай. Если хочешь стрелять — стреляй. Посмотрим, как вы выберетесь отсюда без проводника, как пройдете блокпосты. Нас ищут. Они уже пытались меня убить. И не раз. Попробуют еще. Вас они тоже убьют. Потому что вы можете много знать и потому — опасны. Хочешь рискнуть — рискни. Мне давно уже все равно…

И с этими словами русский повернулся и пошел в сторону кухни.

— Стой! Стоять! Стреляю!

Русский, даже не замедлив шага, скрылся на кухне.

— Твою же мать! — выругалась Натали. — Твою же мать, это просто п…ц какой-то!

Служа в специальном подразделении армии США, в спецподразделении первого уровня, единственная женщина среди множества жестких, очень жестких мужчин, она научилась вести себя как мужчина, драться как мужчина, и даже ругаться, когда тебе плохо. Но все-таки она оставалась женщиной, и с этим ничего нельзя было поделать. Впрочем, будь она и мужчиной — вряд ли бы было по-другому. В шахматах был такой термин — цугцванг, когда каждый последующий ход, каким бы он ни был, только ухудшает твою позицию. Усугубляло ситуацию то, что в США люди привыкли играть по правилам и подчиняться — особенно, когда на тебя нацелен пистолет. А в России давно играли без правил.

Ефимофф встал с кресла.

— Дай сюда.

— Какого черта?! Ты вообще на чьей стороне, определись?! Почему ты мне не помог?

— Как именно?

…

— Задумайся над одним очень неприятным обстоятельством, — сказал Ефимофф. — Как вы узнали о месте передачи Мирзаева? И кто были те стрелки, которым было приказано убрать Мирзаева? Пока мы ни на шаг не приблизились к ответу.

— Чушь собачья.

— Пошли… там поговорим.

Они зашли на кухню. Русский уже разливал чай из электрочайника, бросив в большие керамические бокалы по два пакетика чая.

— Все в порядке?! — спросил он.

— Да, — ответил Ефимофф.

— Ни черта не в порядке, — ответила Натали.

— На вашем месте я бы помалкивал, мадам, — ответил русский. — Только потому, что вы женщина, вы все еще живы. Вы дважды угрожали мне оружием — а я обычно не оставляю в живых тех, кто так делает.

Натали вдруг стало обидно — до слез. В «Дельте» — бывало, что на нее орали, но никогда ее так не принижали.

— Ублюдочный шовинист! — сказала она. — Чертов кретин! Тебе не кажется, что ты просто много возомнивший о себе ублюдок?

— Нет, не кажется, — ответил русский. — Женщин не должно быть на войне. Ты не замужем, угадал?

— И что, на хрен, с того? Мне что — продемонстрировать мостик, чтобы ты в меня поверил? Пробежать марафон? Сбить из пистолета птицу? Все это я могу.

— Это не делает тебя солдатом.

— Да? А что делает человека солдатом? Сколько парней он, на хрен, отправил на тот свет? Знаешь, у меня есть личный счет.

— Поздравляю.

— Но это еще не все. По-моему, в твоей стране родилась Людмила Павличенко, верно? Может, она тоже не была солдатом?

Русский отставил бокал.