Лили Марлен. Пьесы для чтения

Эвридика: Ах, ничего такого, господин профессор, не волнуйтесь… Во всяком случае, это не имеет к вашей пьесе никакого отношения… Я только хотела спросить господина Рейхсканцлера, правда ли, что существуют такие места, такие скрытые от чужих глаз места, где евреев убивают, а потом сжигают в специальных печах?.. Знаете, такие большие кирпичные печи с железными воротами и высокими кирпичными трубами?.. Мне рассказывали, что вокруг там всегда растет прекрасная картошка, морковь и свекла, а особенно, клубника, такая большая, что она всегда получала первые премии на сельскохозяйственных выставках, и все из-за этого пепла, который остается после.

К перилам балкона подходит Вергилий.

Однажды, все это даже приснилось мне. Такой длинный, серый сон, похожий на бесконечный больничный коридор. Там была колючая проволока, собаки, и очень много детей. Они вели себя так тихо, что можно было подумать, что они знают, что смерть находится от них на расстоянии вытянутой руки…

Шум на балконе стихает. Смолкают голоса.

Господи, сколько там было детей, господин рейхсканцлер!

Рейхсканцлер (Профессору): Вы слышали? Просто какой-то, я извиняюсь, доктор Юнг, в самом деле. (Эвридике). Как, вы сказали, деточка? Евреев? (Профессору). Случайно, вы не знаете кто это такие? Какие-то, прошу прощенья, евреи.

Профессор молча пожимает плечами.

(Эвридике). Вы случайно не ошиблись? (Кричит, обращаясь ко всем). Кто-нибудь знает здесь что-нибудь про евреев, господа?

Короткая пауза. На балконе царит единодушное молчание.

Господин Вергилий, может быть вы?

Вергилий: Они написали Библию, господин Рейхсканцлер.

На балконе слышится приглушенный смех.

Рейхсканцлер: Скажите, пожалуйста… И откуда только у вас такие глубокие познания, господин Вергилий?

Вергилий молча пожимает плечами. Подойдя к перилам балкона, Правила и Эриниинегромко посмеиваются.

(Повернувшись к Профессору). Вы слышали?.. Так вот кто, значит, написал эту смешную и местами, прямо скажем, неприличную книгу?.. (Выходя на середину сцены и повернувшись лицом к балкону, укоризненно). Ай-яй-яй… Послушайте, господа, я, конечно, читал это собрание вредных сказок и не нашел в нем ни капли вкуса. Я скажу вам даже больше – это в высшей степени вредная книга, от которой следовало бы всеми силами оберегать подрастающее поколение. Ни в коем случае, господа!.. Можете себе представить – в ней буквально говорится следующее… (Хихикая). Нет, вы только послушайте. Не вари козленка в молоке его матери … Ну, разве это не дикость? (Хихикает).

Правила и Эринии негромко смеются. Короткая пауза.

(Сердито). Я часто думаю, что стало бы всеми нами, если бы мы пошли следом за сочинителями это аморального опуса? Что стало бы с нашей цивилизацией, начни мы витать в облаках и слушать бабские сказки, вместо того, чтобы лить металл и строить дороги? (В сторону стоящих на балконе Правил). Ну-ка, господа Правила, скажите нам, что бы тогда было со всеми нами?

Первое Правило: Ничего хорошего, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: Вот именно, господа. Ничего хорошего. (Эвридике). Ничего хорошего, милая фрау. Ровным счетом, ничего хорошего.

Эвридика (тихо): Но вы не ответили на мой вопрос, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: Разве? (Быстро повернувшись к Профессору). Герр профессор… Разве я не ответил? (Обращаясь к находящимся на балконе). Господа?..

Правила и Эринии негромко выражают согласие. Короткая пауза.

А может быть, нашу милую фрау интересуют детали? (Эвридике). Может быть, вас интересуют детали, деточка? Так сказать, подробности? (Смотрит какое-то время на Эвридику, затем на балкон, затем вновь на Эвридику).

Короткая пауза. Правила и Эринии вежливо посмеиваются.