Лили, запертая во сне

– Ненавижу лес-стниц-цы, – прошипел он. – Ч-что я пропус-стил?

– Лили их выгнала! Кротиха лизала ей лицо! Я уколол ей руку! Для пользы дела.

Мышонок гордо выпятил грудь.

– Впеч-чатляет, – сделал вывод Уж, обнажив острый зуб в подобии улыбки. – Что дальш-ше?

Лили встала.

– Поеду в больницу. Искать родителей.

Она, конечно, могла просто позвонить им по телефону. Но ей хотелось их увидеть, настоящих. Собственными глазами. Обнять.

– Отлично. Поехали, – решил Ворон.

– А что, и вы поедете?

– Очевидно.

– Очевидно?

– Когда мы будем тебе не нужны, то… нас тут и не будет, – сообщил Ворон. – Так что, раз мы здесь, то нужны.

– И зачем?

– Откуда мне знать.

Она вздохнула.

– Замечательно. Ладно. Пошли в сарай. За великом.

Но прежде она включила свет. Везде, где можно. Щёлкнула выключателями, и коридор наполнился светом от бра и ламп на потолке и подсветки ступенек. И лестница, и площадка наверху озарились светом.

– Хорошая мысль, – одобрил Ворон. – Теперь они сюда не сунутся.

– Поможет?

– Кашу маслом не испортишь, – заявил Мышонок.

– Точно, – согласилась Лили и постаралась об этом не думать.

Она включила свет на кухне – три больших лампы над островом, светильник в углу, подсветку под кухонными шкафчиками. Потом распахнула двойные двери – чёрные стеклянные панели мягко поехали под действием механизма, – и вот она и звери уже в саду.

Только тут Лили заколебалась.

– Погодите, – замялась она. – А эти? Они тоже здесь.

Ворон засмеялся – звук вышел хриплый.

– Здесь? Здесь всё принадлежит нам.

– Земля, – отозвалась Кротиха.

– Воздух, – добавил Ворон.

– И все маленькие щёлочки, – пискнул Мышонок.

Уж, как заметила Лили, промолчал. Но от сердца у неё всё равно отлегло. Она подставила лицо прохладному ветерку. В саду, как и раньше, лежала тьма, словно, кроме тьмы, ничего не существует: она была и будет, а день – лишь мечта. Но в небе, высоко-высоко, сияли звёзды.

Её поддерживали уверенные в себе звери, в ней звенели жилы, полные жизни. Как странно. Она столько долгих часов пыталась войти в дом, и снова его покидает. Однако свет из дома лился на траву, ярко горел в окнах, дом пробудился к жизни. В нём жили. Пока просто свет.

А она собиралась навестить родителей в больнице, и всё вернётся и будет как раньше. Не так, как было до маминой беременности, до болезни Лили, что до сих пор значило для неё слово «прежней», до сегодняшней ночи.

Теперь всё было иначе: просто время до того, как эти существа появились в доме и пытались отобрать у неё всё, что она любит.

Она подошла к сараю, звери за ней. Ворон порхал с куста на куст.

На сарае висел замок, но его никогда не закрывали, так себе висел, для вида. Она открыла сарай и вывела стоявший у стены велосипед.

Велик ей подарили на день рождения года два назад: теперь он, ярко-жёлтый с синим, был немного маловат, но с фарами, накачанными шинами, впереди была корзинка.

– Я посажу тебя в корзину, – предупредила она Кротиху.

– Корзину? Чего?

– Лучше не спрашивай, – сказал Ворон.

– Ну, ладно, меньше знаешь, крепче спишь, – согласилась Кротиха.

Лили осторожно посадила её на место.

– Мышонок, – спросила она. – А ты куда? В карман?

– Я постою на плече, – заявил тот. – Буду предупреждать о возможной опасности!

– Хорошо, только наверху ветер.

– Я выдержу!

– Я сам полечу, – сообщил Ворон. – Не поеду на той штуковине.

– Штуковине? – нервно переспросила Кротиха.

Лили надела шлем и провела велик по садовой дорожке, она обогнёт дом, потом выедет на главную улицу и… какая дорога? А193? Миллион раз видела этот знак, но так и не запомнила. Ну, в любом случае, она приведёт её к больнице.

– Нич-чего не з-забыла? – спросил голос.

Лили посмотрела вниз. На дорожке лежал Уж. Она чуть про него не забыла. И у неё в голове мелькнула какая-то мысль, что-то надо было вспомнить, но что? Мысль была смутная, туманная…

Она отмела её и подняла Ужа.

– Я могла бы надеть тебя, как пояс, – нерешительно предложила она.

Она беспокоилась, что обидела всё ещё страшную для неё змейку, которая отливала зелёным цветом на свету из дома.

– Хорош-шо, – согласился он, показав зубы.

– Только не кусайся, – попросила она.

– Нет, – ответил Уж. – Ещё не время.

– Что?

– Я хотел сказать, не буду.

Лили скорчила рожицу. Ну что с ним сделаешь? Она подняла Ужа и обвила его вокруг пояса, он помог и обхватил её кольцом.

Она включила фары: белую впереди и красную сзади. Они были неяркие, но, когда она поедет – станут светить сильнее. Миновав дом, она вывела велик на дорогу, вскочила в седло и нажала на педали. Ветер разметал её волосы из хвостика, и пряди бились по лицу. Дорога была длинной и еле-еле освещалась. Пришлось вильнуть в сторону, чтобы не наехать на битые бутылки из пустой в этот час пивнушки с тёмными окнами. На углу она повернула на главную улицу и переключила скорость.

Кто-то настойчиво постучал ей в шею.

Она нажала на тормоза передние и задние, как учил папа, чтобы не перелететь через руль, и остановилась у закусочной.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Мышонок схватился за её ухо передними лапками.

– Посади меня в карман, – попросил он.

Глава 24

Путешествие заняло, по крайней мере, час.