Лиловые бабочки (СИ)

– Я не говорил, что мне неприятно, – возразил Ванька. – Но все равно снимай. Выглядит крайне похабно, незачем другим на это смотреть. Футболка тебе мала. Она даже мне мала, я вообще не понимаю, как ты в неё влезла.

– Из чувства протеста, – хихикнула я.

– Здорово, – скривился Ванька. – А теперь, протестная моя, марш в душ. И там высказывай свою гражданскую позицию. Карамелью и ванилью тщательно мылясь.

Душевая кабинка, к счастью для меня, была матовая, а не прозрачная. Сладко-пресладко улыбаясь, я зашла прямо в одежде в душ и пустила воду, а дверцу не закрыла. Взяв проклятый карамельный гель, я стала его выливать его прямо на футболку. Всё так же сладко улыбаясь.

– С...ка ты, Кусь-кусь, – резюмировал Ванька. Но в глазах я видела неприкрытое одобрение. Ему всё происходящее до чертиков нравилось. – Но раз ты играешься, то и я поиграюсь.

С этими словами он достал из кармана два презерватива и, гадко улыбаясь, пшикнул в каждый из них по паре капель белесого ромашкового геля для рук. Завязав презервативы узелком, он кинул их рядом с мусоркой. На умывальник он поставил смазку, предварительно выдавив половину в унитаз.

– Красиво утекают твои деньги, ИПшник, – заметила я, стаскивая с себя мокрую футболку. – Красиво, но напрасно. И оцени иронию судьбы: утекают в унитаз, а ты как раз продаешь именно их. Не удивлюсь, если у тебя этот царский трон и покупали.

– Ты будешь смеяться, но судя по несорванной этикетке, так оно и есть.

– Ирония судьбы, или с лёгким паром! – философски изрекла я, швыряя мокрые штаны с трусами на пол и захлопывая дверцу душа.

Минут пять было относительно спокойно, а потом Ванька начал протяжно стонать.

– Ты совсем ебобо? – поинтересовалась я, с удовольствием подставляя лицо теплым душевым струям.

Мужчина ответил лишь минуты через две.

– Подслушивали, – пояснил он. – Бесят. С...ки натуральные... Как можно? А? У нас же такой интимный момент…

– Ясно.

– Кстати, я тебе трусишки принес чистенькие. В кармане штанов лежат.

– Очень заботливо. Просто по-братски.

– И не говори. Я их тебе на кабинку повешу.

– Благодарю.

– Не за что. Вылазь. Мне тоже надо помыться.

Я закрутила вентиль, вытерлась большим полотенцем, натянула труселя, обернулась полотенцем и открыла дверь.

– Ты уже мылся, придурок, – шлёпнула маленьким полотенцем я друга.

– Крошка Куся, а ты не такая умная, как я думал, – с сожалением в голосе произнес Ванька. – Мы выйдем из душа, а пахнем по-разному? Подозрительно. Короче, сиди, жди меня. Я быстро.

Ванька принялся намываться, что-то напевая себе под нос, а потом внезапно сам у себя задумчиво спросил:

– Побриться, что ли... Хм...

– Ага. Ноги, руки, подмышки... для симметрии, – охотно согласилась я. – А то что все мучения только на мою долю.

– Ща дошутишься, и я ночью побрею тебе лобок, – пробурчал Ванька, намыливая лицо.

– Незаметно не получится, – ехидно произнесла я. – Проснусь и ка-а-ак вмажу тебе по щам... С та-а-аким удовольствием...

– Ну ноги же тебе побрил, и с лобком как-нибудь справлюсь.

– Ой, иди ты в жопу, я вот вообще не удивлюсь, если ты реально это сделаешь, идиотина.

– Не сделаю. Я пошутил. Я ж не настолько отбитый.

Я цокнула.

– А чё так? Чувство стыда внезапно дало о себе знать? Приятно узнать о друге что-то новое.

– Ни фига. Просто у нас бритый лобок – это неотъемлемый знак женщины с низкой социальной ответственностью.

– У кого это «нас»?

– У китайцев. Лысый лобок либо у проституток, либо у маленьких девочек. Я проституток не люблю и к педофилам себя не причисляю.

– Развернуто, – заметила я.

– Угу. Мой кицик однозначно не путана.

Ванька надолго замолчал, принявшись брить лицо.

– На фига на ночь бриться, поясни? – удивилась я.

– А я тебя так люблю, язва, что буду всю ночь с тобой целоваться, усекла? – язвительно произнёс Ванька.

– А, то есть я такая сволота, что ты сама забота о партнере, а я нет?

– Именно, – постучал бритвой о стенку кабинки Ванька, стряхивая прилипшие волоски. – П...здец... Я ее, понимаешь, люблю, бреюсь для нее, а она ни фига не ценит мои усилия...

Я заулыбалась.

– Слушай, ты, романтик херов... в эту игру можно ведь играть и вдвоем. Я сейчас возьму и тоже побреюсь. Только ноги. И хренушки ты заботливый. Обычный бурчливый мудак.

– Ага, зай, всенепременнейше... Брейся. Порадуем друзей своими прекрасными лицами и ногами перед сном.

Могу сказать лишь одно: друзья оценили всё-о-о... И запах, и синяки по всему телу, и гладко выбритые рожу и ноги. Из душа первого этажа гордой походкой Ванька продефилировал на второй, сверкая семейными свободными приспущенными труселями, а я – полотенцем. На предпоследней ступеньке я споткнулась и застонала, прикусив губу от боли.

– Не переигрывай, – усмехнулся Ванька.

– Да реально больно, – сделала я большие глаза.

– А, я думал, ты решила подыграть в кои-то веки. Эх... Могла бы прихрамывать, падла.

Крик Костика, обнаружившего смазку, мокрую одежду и валяющиеся на полу завязанные презервативы, был бесподобен.

– Ничего не знаю, – ухмылялся Иван, ложась в свою кровать. – Это не я, это подкинули. И вообще мы спим. Детское время, горшок звенит.

Глава 8. Почти пара