Лиловые бабочки

— Поймите, Илья УЖЕ в городе. Понимаете? Я его видела. Лично. Своими глазами. Но это не важно. Главное, ни в коем случае не связывайтесь с этими ребятками, — положил я на стол подборку фотографий и выписок. — Не сообщайте им о нём. Они… отмажут Илью. Надо всё провернуть так, чтобы москвичи ни сном, ни духом. Я понятно объяснила, почему?

— Вполне, — удручённо признал пожилой опер. — Такой крупный начальник у него батя, оказывается… не удивительно, что этого кадра никогда не…

— Главное, если не будет стопроцентных улик, вы его не посадите, — перебила сотрудника я. — Никогда. Отмажется. Кстати… мне нужно просто в срочном порядке пройти медицинское освидетельствование. На вменяемость. Со справкой. И в присутствии свидетелей.

— Руслана, ты не будешь в этом участвовать.

— Буду, — жестко уверила я. — Он повёрнут на моей персоне. И другой «бабочкой» вы его не заинтересуете. В Москве отдельные умники пробовали, но безуспешно. Я объясняла, почему это не сработало. У Ильи сейчас особое состояние: все мозги плавятся от того, что его любимая «бабочка» вот-вот вылупится из «кокона». И пусть я лучше буду знать, что он распивает чаи у меня в квартире с прослушкой, чем буду шарахаться от любого движения в тёмном питерском переулке.

— Ну по факту журналюга права, — признал мою правоту молодой опер. — Но как ты его планируешь «дожать»?

— Стану той, кем он отчаянно жаждет обладать. А его фантазия весьма изощрённа. И если Илья с самого начала меня не расколет, дальше всё пойдёт, как по маслу.

— Опасная игра, — цокнул пожилой.

— Опасная, — согласилась я. — Но у меня в любом случае нет выбора. Вы не сможете за ним наблюдать месяцами, ожидая, когда именно он сорвётся. Вам просто не разрешат. Это дорого и бессмысленно. А мне терять нечего. И формально я вообще на больничном.

* * * * *

Алексей Степанович, улыбаясь, вошёл в отделение хирургии.

— Ну чё, креативщица, жива?

— Как видите, — поморщилась я. — Топориком Илюха махал, как не в себя. Я всё-таки до последнего надеялась, что он молоток найдёт или хотя бы скалкой воспользуется, а не этой дрянью.

— Ладно, — бодро заявил опер. — Ты молодец, хорошо сориентировалась. Могло быть хуже, поверь.

— А то я не знаю, — скривилась я.

— Ну все же растолкуй мне, старому и недогадливому, зачем тебе это всё понадобилось? А? И зачем вообще меня сюда вызвала?

— Как пояснить? — задумчиво произнесла я. — Гнетущее немотивированное чувство вины. Возможно, будь я с самого начала чуть внимательнее к Илье…

— Э, милая, стоп! — остановил меня дедок. — Охолонись! Он психопат. Он и до тебя убивал.

— Да я в курсе, но, согласитесь, там хотя бы объективная причина для мести была.

— Я видел видео. Мать оправдать нельзя, безусловно, но это не повод вести себя так с другими людьми.

— Ладно, — вяло признала я. — У меня к вам просьба. Вернее, две. Первое. Вы можете публично выставить всё так, что… эм… ну… я с 2017 года была «засланным казачком»? Типа у вас была особая разработка, я успешно внедрена именно потому, что на моё место замены нет? Вам это тоже на пользу. Все лавры отдаю вам. Типа вы такую многолетнюю работу ведете… якобы. Личная инициатива, все дела. А официальный предлог — три жертвы проживали в Питере. Были заявлены в розыск как пропавшие без вести. Тем более, это чистая правда. Это ваш район.

— Допустим, — напряженно произнёс Алексей Степанович. — А зачем это тебе?

Я поджала губу.

— Хочу, чтобы видео, где Илья меня… хм-м-м… — замялась я, — чудесным образом пропало с концами. Нигде оно не должно фигурировать. Ни при каких условиях. Я буду неимоверно благодарна.

— Это мы стёрли первым делом, — признался опер. — По сути, оно к делу никак не относится. Я понимаю, почему ты так сделала. Но сам бы так на твоём месте поступить не смог, да…

— Спасибо. Я не знала, как Илью еще расколоть так быстро. Тянуть дальше не было смысла. Он в любой день мог слететь с катушек и просто жестко изнасиловать меня, а потом убить. Он слишком долго ждал, а я бесконечно откладывать свои обещания не могла.

— Это я как раз понимаю, мне специалист тоже это пояснил, — тихо сказал Алексей Степанович. — А что насчет второй просьбы?

Я шкодливо улыбнулась.

— Алексей Степанович, дорогой, ну я же журналистка. Мне нужен эксклюзив. Многополосный. С фотографиями. Вы ж у нас местная звезда: такого крупного «серийника» поймали…

Седовласый опер громогласно загоготал.

* * * * *

В суде я с нескрываемым удовлетворением выслушала речь защитника, где он показывал отрывки видео с моим участием и ссылался на то, что у меня явная «шиза». Мол, я всё придумала. Просто его подзащитный в меня сильно влюблен, даже не смотря на моё серьёзное и опасное заболевание, вот так все и получилось. Мол, мы ребятам молодые, понять и простить, БДСМ практиковали.

— Я согласен, — щебетал адвокат. — Это… такое себе. Лично я на такое не согласился бы. Но… да, девушка не совсем здорова, вы же сами видите. И она провоцировала моего подзащитного. Постоянно провоцировала.

— Но не жертва же сама на себя с топором для рубки мяса напала, — усмехнулся судья.