Лиловые бабочки

— Если честно, — доверительно поведал паренёк, — я так понял, что этот дед решил куда-то свалить с концами. И планирует передавать мне права на собственность, потому что ему больше недосуг этим проектом заниматься. Говорит, мол, страшно разочаровался в жизни, пора подумать о душе.

— Дед?!!

— Ага. Бодрый такой дедок, — охотно согласился парень. — Маленький, сухонький, но довольно боевой.

Вопросов стало намного больше.

— А вы можете ему передать, что…

— Что именно? — с готовностью согласился паренёк.

— А ничего. Извините за беспокойство.

Обидно. И не то, чтобы я сильно рвалась объяснять Игорьку, что произошло в тот злополучный день, когда я так глупо и отчаянно запаниковала в травмпункте, но… Да. Определённо я сочувствовала Игорю: впервые в жизни неистово поддаться истинным желаниям, практически сорваться; признаться в любви; обнаружить, что та, в кого ты влюблён, с утра от тебя сбежала; прийти к ней на работу и понять, что любимая совсем не рада тебя видеть; ужаснуться, что твоя пассия прыгает в окно, лишь бы с тобой не пересекаться; прыгнуть в окно самому, совершенно не раздумывая о последствиях; устроить эпическую сцену примирения в травмпункте; отправиться за пирожками и обнаружить, что любимый человек вновь сбежал от тебя в неизвестном направлении… Чокнуться можно. Сумасшедшие девять часов. Очень насыщенные.

А ведь он меня искал. Правда, искал. Искал отчаянно-надрывно, но безуспешно.

Даже представлять не хочу, каково это… одним прекрасным утром открыть новостной портал или включить телевизор и обнаружить там «прекрасную» новость, что всё это время насильника и маньяка Паука ловили «на живца». А «живец» — твоя пассия. А Паук — твой знакомый. И…

Чёрт… Я понимала, что Игорюня в этот момент надумал. Скорее всего, он решил, что я, сволота эдакая, использовала его как дополнительное средство воздействия на Илью. Намерено вызывала ревность, чтобы поймать маньяка как можно быстрее.

Я бы на месте Игоря совсем не хотела себя видеть. Вообще. Никогда.

Не осуждаю. Я тоже бы именно так и подумала.

Печально это всё.

* * * * *

Я совсем не удивилась, когда, войдя в квартиру, обнаружила в ней Илью.

— А, ну привет, вероятно, — вяло произнесла я, закрывая входную дверь.

Коротко стриженый Илья имел болезненный и нетерпеливый вид.

Я знала, что меня ждёт. И не то, чтобы мне было нечего терять, но я устала. Понимаете? Чертовски устала от всего этого паноптикума. Поэтому смерти от руки бывшего журналиста я совсем не боялась, хотя и понимала, что, скорее всего, это будет крайне мучительно, позорно и очень долго. Я бы тоже отомстила на его месте за сделанную обманом унизительную наколку.

— Ждала?

— Да, — спокойно признала я. — Это было ожидаемо. Тебя никакие стены не удержат. Ты же король бабочек: уж что-что, но бабочки отлично умеют летать.

— Понимаешь, что будет дальше?

— Могу только предполагать, — сняла я куртку и аккуратно повесила ее на вешалку.

Так глупо… какой смысл в этом поступке? Никто никогда эту куртку больше не наденет. Да и порядок поддерживать вроде бы как бессмысленно.

— Голодный? — поинтересовалась я. — Есть хочешь? Или так, сразу?

Илья принялся размышлять, задумчивым взором окидывая мою усталую и хмурую фигуру.

— Что, и сопротивляться не будешь? Кричать, топотать, звать на помощь? Хохмить? Пытаться оправдаться?

— Илюш, а смысл какой? — пожала плечами я. — И ты, и я… мы оба знаем, чем это закончится. Ничем хорошим для одного из нас.

— Или для двоих?

— Или для двоих, — согласилась я. — Ну так есть будешь? Всё равно, что бы ты ни сделал и как бы ни поступил, неясно, когда ты теперь в следующий раз нормально поешь. А в компании трупа ужинать как-то не комильфо.

— Это да, — признал Илья. — Соскучился по домашней еде. По твоей еде особенно. А я смотрю, ты не сильно меня боишься, верно?

Я хмуро посмотрела на него.

— Илья, я тебе неоднократно говорила, что ничего не боится только дурак. Конечно, я боюсь. Поэтому попросила бы лишь об одном: не затягивай чрезмерно по возможности. Хотя это вряд ли. Ты же именно за этим и пришёл. Помучить всласть. Понимаю.

— Ладно, пойдём поедим напоследок, что ли, — как-то грустно произнёс Илья.

— Помянем, — горько пошутила я.

— Помянем, — процедил Илья.

* * * * *

Судя по тому, как жадно и много ел Илья, видимо, в последние дни питался он плоховато. Я даже его пожалела.

— Совсем не кормили, что ли? — сочувственно сказала я.

— Да нет, батька расстарался, — прочавкал Илья. — Клиника частная, хотя вроде как не положено. Но я ж сбежал… без денег практически…

— Ясно. Ты ешь, ешь, не спеши, а то обратно всё выйдет. Если надо, я ещё приготовлю. Тебе упаковать остатки еды с собой? Слушай, а я ж так и не уточнила: а дальше-то ты куда? Есть вообще смысл еду упаковывать? Может, к бате пойдёшь?

— К отцу точно не пойду, — признался Илья. — Это билет в один конец. А еду в контейнерах… ну, вероятно, не надо. Но спасибо за заботу.

Илья грустно вздохнул.