Лиловые бабочки

— Откуда у тебя эта одежда? — тыкая пальцем в черный костюм, произнесла я.

— Стрелки не переводи, а? — ледяным тоном произнес Иван. — Предположим, с похорон приехал.

Я не стала врать и отнекиваться. Рассказала всё, как есть. Но максимально сдержанно и скупо. Знала за собой нехорошую привычку к многословию и не хотела привычно растекаться мыслями по древу. К тому же я боялась, что позорно разревусь при этом, как девчонка. А казаться нюней и размазней рядом с собранным Иваном мне совершенно не хотелось.

Мой чрезвычайно лаконичный рассказ произвел неизгладимое впечатление.

— Правильно ли я понимаю, — сухо произнес Иван, — что ты настолько прониклась этим крупным самцом, что если бы он предложил тебе потрахаться, а потом съехаться вместе, то ты бы согласилась?

— Была такая мысль, — созналась я.

— Шустрая ты. А я куда, на помойку?

— Вань, ну это ж совершенно другое, пойми…

— А, ну да, — скривился Иван. — Как я сразу не «въехал». Променять друга на чужие штаны. Мило. Только знаешь ли, глупый кицик, хоть по возрасту ты меня и старше, но по мозгам явно нет. Позволь мне кое-что тебе рассказать, раз так.

Тогда, в июле прошлого года… гм… скажем, так… я тебя пожалел, дурочку наивную. Я знал, что этот Витька вызывает ревность у своей странной девицы, с которой они состоят в преинтереснейших отношениях по типу «тяни-толкай». То сойдутся, то разойдутся. Удивительно, как ты это не просекла своей многоумной башкой. Я сразу понял в тот день, что денежек у тебя с гулькин нос, но ты бы их все крайне эффектно спустила на понравившегося мужика. Но, как я сказал тебе ещё тогда, эта роза не для тебя расцвела. Парадокс в том, что та единственная, для кого она цветет, на неё положила большой и толстый болт. И любой нормальный мужик со здоровой самооценкой и психикой вылез бы из этих явно нездоровых отношений, предпочтя вариант поспокойнее. Например, тебя. Но Витюша у нас «не такой, как все». Это его любимые грабли, и он упорно месяц за месяцем на них наступает. Пока эти грабли ему позволяют так делать, разумеется.

Частично я его понимаю. Я тебе больше скажу: уверен, что недельки через две-три грабли привычно ударят его по лбу, и он снова начнет оказывать тебе знаки внимания. Динка крайне ненадежная и гулящая девка, и на Витьку твоего драгоценного ей наср…ть, пока у неё самой есть деньги. Гипотетически ты даже можешь дождаться и поймать Витьку в нужный момент, но видишь ли, в чем фишка, дорогуша… Как только Динка поманит его наманикюренным пальчиком…

— Он снова к ней уйдёт? — закончила я.

— Бинго! Это абсолютно больные и ублюдочные отношения. Я не пойму: ты хочешь быть вечной «второй», «запасной»? Не думаю.

Иван с нескрываемым любопытством поглядел на меня:

— Что делать будешь?

— Ничего.

— Вот и чудно. Пассивность и инертность — прекрасные качества. Как говорил Воланд в «Мастере и Маргарите»: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами всё дадут!» И впредь такие финты за моей спиной прошу не проворачивать. Говори всё, как есть. Ты поступила по отношению ко мне очень некрасиво.

— Я влюбилась, вот и всё, — грустно произнесла я.

— Ну конечно, — фыркнул Ванька. — ТЫ ВЛЮБИЛАСЬ. Сама-то в это веришь? Так сильно влюбилась, что во сне каждую ночь ты беспрерывно бубнишь и бубнишь лишь одно: чтобы я тебя не бросил; я, а не Витька твой феерический. Сделай выводы, а? Не Витьку ты боишься потерять, вот ведь незадача. Понимаешь, к чему клоню? Расставь приоритеты верно, а? Или что, бессознательное тебе не указ? К психологу походи, не знаю, в себе покопайся, пойми, чего на самом деле ты хочешь. У тебя конкретные беды с башкой, Русик. У меня, походу, тоже, раз я позволяю… ладно, не важно. Не суть.

Ванька швырнул пиджак на кресло, стянул штаны и отправился в душ. На полпути он внезапно остановился и отрешенно произнес:

— У меня в сумке есть текила, водка и лайм. Советую начать пить. Зная твою не в меру подвижную психику, по трезваку ты эту всю любовную фигню сейчас не вывезешь. Я домоюсь и присоединюсь. У меня, можно сказать, тоже сегодня горе.

— Кто-то важный умер? — предположила я, глядя на строгий черный костюм.

— Бл…, надеюсь, что нет, — крайне странным тоном произнёс Ванька. — Я скажу больше: искренне верю, что есть шанс всё вернуть хотя бы так, как было раньше. Я в этом плане, как твой дражайший Витька: упорно выбираю любимые грабли. Только, в отличие от него, что-то мне подсказывает, что мои грабли тоже меня любят, просто они настолько деревянные, настолько дубовые и негибкие, что не осознают этот простой факт до сих пор. А вот их неосознанное поведение криком кричит об обратном.

Я с недоумением воззрилась на друга. В черной рубашке, черном галстуке, черных трусах и черных носках, худой и нелепый, он произвел странное впечатление своим непонятным и мутным монологом. Иван горько усмехнулся, глядя в мое непонимающее лицо, и сказал:

— Короче, не загоняйся. Я просто очень устал и несу чушь. Открывай бутылку, котик. Нажрёмся сегодня оба, как не в себя.

Глава 13. Лиловые бабочки