Лиловый (I)

Алия закрыла лицо платком так, что было видно только глаза, и над теми нависал ее шлем; она догадалась, что вряд ли ветер будет дуть в сторону того, кто его вызвал, и пошла навстречу буре. Очень быстро вихрь вокруг нее ослаб, и женщина ускорила шаг. Здесь было куда меньше поднятого в воздух песка, и ее глаза наконец различили силуэты всадников; их было то ли два десятка, то ли чуть больше. Кто из них вызывает ветер, Алия не знала, но она запомнила лица братьев Исана. Если она убьет хотя бы одного из них, белоглазый справится со вторым. И тогда...

Только посмотрите, маленькая мышь-песчанка хочет укусить льва, прозвучал в ее голове чужой холодный голос.

Она замерла, и сердце у нее гулко стукнуло: проклятье, они заметили ее! Это...

Второй долгар, быстро поняла она.

Как насчет заставить тебя перерезать глотку самой себе? Вкрадчиво предложил он. Алия вскинулась, и тут ее свободная рука сама потянулась к поясу и легла на рукоять джамбии. Она отчаянно пыталась сопротивляться, закусила нижнюю губу, хоть уже и знала, что проиграет: она одна против этого монстра, который может держать под своим контролем весь их отряд из тридцати с лишним человек, и...

Сама виновата, с яростью подумала она. Хотела совершить подвиг, убить майяда! Да если бы она перед смертью могла хоть что-нибудь сделать...

Она сосредоточилась на своей правой руке, в которой держала копье. Если ей удастся метнуть его... вот они, совсем близко, двое братьев со страшными глазами, наблюдают за ней и усмехаются, рядом с бородатым -- еще два человека, один угрюмый, смотрит в сторону: наверняка это он управляет бурей. Другой...

Другой -- долгар.

Если бы она могла достать хоть одного из них!..

Левая рука ее, на которую она перестала обращать внимание, вытащила джамбию и медленно, -- долгар очевидно наслаждался беспомощностью женщины, -- поднесла кинжал к горлу. Алия почувствовала холод металла на глотке. Давит... понемножку все сильней и сильней...

Что-то вдруг налетело на нее сзади, опрокинуло ничком в песок; джамбия выпала из ее ладони, Алия от неожиданности вскрикнула, а он уже был впереди, закрыв ее собой, с невероятной скоростью замахнулся своим огромным клинком. Дико заржала лошадь, падая: кривое лезвие перерубило ей обе передние ноги, и долгар потерял концентрацию, хоть и успел легко соскочить на землю, отпрянуть в сторону от передвигающегося быстрее ветра человека. Остальные трое немедленно пришпорили коней и бросились прочь; Абу Кабил настиг бы долгара, но тот в момент сшиб c лошади одного из сопровождающих их безумцев, который мгновенно оказался разрублен напополам, и черная кольчуга не спасла его, только долгар уже был снова верхом и скакал следом за остальными.

Алия вскочила на ноги и замахнулась, швырнула копье.

Уже на излете оно настигло ехавшего последним майяда и все же вошло ему в спину, наверняка раздробив позвоночник; молодой майяд беззвучно рухнул в песок, остальные даже не обернулись на него и ускакали. Буря начала стихать.

Алия тяжело дышала, глядя им вслед. Только теперь она обнаружила, что руки и ноги у нее дрожат, и все тело больше похоже на желе, отказываясь повиноваться ей; липкий ледяной страх держал ее в своих лапах. Она только что была на волосок от смерти.

Абу беспечно свистнул, неспешным шагом подошел к лежавшему на боку молодому майяду, перевернул того носком сапога на спину. Майяд скалился; его лицо было мучнисто-белым от боли.

-- Младший братец Исана, значит, -- произнес Абу своим привычным добродушным тоном. -- Возможно, мне следует перед ним извиниться.

И с этими словами он резко опустил свой клинок, отрубив майяду голову.

Поднял взгляд на Алию.

-- Э, да ты на ногах не держишься, -- заметил он. -- Так не подобает героической деве меча, разве нет? Ну-ка выпрямилась, сделала гордое лицо!

-- Дурак! -- в сердцах выкрикнула Алия и отвернулась. С тем, чтобы увидеть, как скачут им навстречу их спутники, все со встревоженными лицами; обнаружив, что и Алия, и Абу Кабил живы, Острон радостно улыбнулся.

-- Эй, Острон, -- окликнул Абу. -- Удача и сегодня на нашей стороне! Белоглазый еще не очухался?..

***

Ханса опустил Исана на расстеленный бурнус, и какое-то время они все бестолково суетились вокруг да около, не очень понимая, что делать; наконец тот открыл глаза. Его лицо было по-прежнему очень бледным, волосы совершенно растрепались, придавая ему больной вид.

-- Я жив? -- поинтересовался он.

-- Насколько я могу судить, пока да, -- весело отозвался ему Абу Кабил, сидевший рядом, скрестив ноги.

-- Где Муртаза и Субад?

-- ...А, твои братцы? Ну, старший смотался, -- пояснил ассахан; понемногу и остальные расселись вокруг, только Северные стражи были заняты тем, что разбивали лагерь: все равно уже стемнело, и Острон решительно сказал, что необходимо похоронить убитого, нельзя просто так бросать его в пустыне. Ворон было возразил ему, но нари было не переубедить.