Лимб

— Когда все Храмы перестанут существовать, Преддверье будет отрезано от других миров Сети. Мы не сможем туда попасть. А оттуда никто не сумеет выбраться. Полная изоляция. Но Сеть продолжит работать. Энергия будет выкачиваться из вселенной — до самого конца. Это тупик.

— Наверняка у тебя есть предложения.

— Есть, — согласился Коэн. — Что бы ни случилось, Рык умеет пользоваться лимбом. А я обращусь к Марку. Или научусь пролезать через тайные комнаты Архивариусов. Проблемы это не решит. У нас есть только одна надежда — Демиурги. Не останавливайся, никого не слушай. Доберись до них. А я сделаю всё, чтобы выиграть время. Задержать жнецов до твоего возвращения. Твоего и Навсикаи.

— А меня кто-нибудь пытался спрашивать?

Мужчины обернулись на звук голоса.

В библиотеку незаметно вошла руническая девочка. Точнее — девушка, стремительно взрослеющая, вытягивающаяся и обретающая… красоту. Впервые за время совместных тренировок Ольгерд понял, что Навсикая уже не ребенок. И относиться к ней надо по-взрослому.

— Ты летишь со мной, — напомнил Ольгерд.

Девушка покачала головой.

— Я присоединюсь к Коэну, Наставник. Если позволишь.

Мастер ножей ответил не сразу. Он вообще не представлял, что ответить. Навсикая стала его ученицей, между ними образовалась некая духовная связь. Он привык к девочке и чувствовал себя ответственным за ее судьбу. И совсем забыл, что судьба Навсикаи принадлежала ей самой.

Забыл и о других вещах.

Например, о том, что рунический ребенок, согласно пророчеству, способен видеть прошлое, настоящее и будущее. Видеть, как никто другой в доме полковника Макгрегора.

— Тебе известно… что с нами станет? — выдавил из себя Ольгерд.

По лицу девушки пробежала тень. Мастеру ножей показалось, что это — грусть, смешанная с тоской по чему-то несбывшемуся. Мгновение — и Навсикая взяла себя в руки.

— Известно, Наставник.

— Скажешь?

И вновь — выражение тихой грусти.

— Если скажу, линии судеб пересекутся в других точках. Будущее изменится, в нем нет предопределенности.

— Значит… оно хорошее? — уточнил Коэн.

Навсикая пожала плечами:

— Смотря для кого.

Мастер и посредник переглянулись.

Похоже, им ничего не удастся вытянуть. Может, оно и к лучшему, решил Ольгерд. Не хочется жить, зная наперед каждый шаг и каждую смерть. Вслух он произнес:

— Это твой выбор. Я не считаю подготовку завершенной, но…

— Ты же знаешь пророчество, — перебил Коэн. — Она встанет на пути жнецов непреодолимой стеной.

— Против жнецов надо иметь что-то посерьезнее пророчеств, — буркнул Ольгерд. И надолго замолчал, погрузившись в темные переулки Стимбурга. По всему Кварталу загорались фонари. Волшебники с улицы Морока подсвечивали свои дома магией. От типографии доносился едва уловимый гул — печатные станки работали круглосуточно. — Коэн, ты же помнишь «Мемфис». Мы едва справились с одним из них. А тут — целое полчище.

Посредник присел на корточки у низкого журнального столика и начал стучать трубкой по краю пепельницы.

— Я верю в девочку, — сказал посредник. Голосом спокойным и рассудительным. — Отпусти ее.

Ольгерд переводил взгляд с ученицы на колдуна. Его не оставляло чувство недосказанности.

— Можешь оставить нас наедине?

Коэн выпрямился.

Посмотрел на Навсикаю:

— Я буду в холле.

Девушка кивнула.

Ольгерд дождался, пока дверь не закроется за спиной посредника. Прислушался к удаляющимся шагам. И тихо произнес:

— Мне эта затея не по душе.

Навсикая молчала.

— Нет никаких пророчеств, — наконец, выдал Ольгерд то, что давно вертелось на языке. — Пора взрослеть. Есть технологии, неотличимые от волшебства. Есть вещи, которым мы не можем дать объяснения по причине отсутствия знаний. Но пророчеств нет. Ты погибнешь. Я предупреждаю тебя об этом сейчас, потом будет поздно.

— Я видела будущее, — напомнила Навсикая. — И я не боюсь завтрашнего дня. Мы справимся, Ольгерд.

Непоколебимая уверенность.

Что ж, похоже они с Рыком вновь остаются в гордом одиночестве. И вновь не могут защитить человека, за которого теперь в ответе.

Люди — это люди.

Ошибаются, запирают свой разум в лабиринте заблуждений, ищут за каждым кустом смысл, которого нет.

Наверное, подумал Ольгерд, мы всегда были такими.

И всегда будем.

— Береги себя, — тихо произнес мастер. — Не лезь на косы без надобности.

— Не полезу, — улыбнулась Навсикая.

Ольгерду показалось, что в глазах девушки блестят слезы. И тогда он произнес слова, о которых впоследствии пожалел:

— Ты уходишь из-за жнецов? Или есть что-то еще?

Навсикая приблизилась к окну и несколько секунд рассматривала городские огни. Полгода назад она впервые увидела город, превосходящий Трордор по размерам и величию. Город настолько огромный, что само это понятие теряло всяческий смысл.

Тоска и потерянность куда-то исчезли. В глазах Навсикаи полыхнула решимость.

— Я люблю тебя, Ольгерд. Наверное, с того дня, когда еще маленькой девочкой увидела тебя на Миядзаки. Всё думала — вырасту, женю его на себе… Вот же дура.

Откровение пригвоздило мастера к полу.

— Прости, я не хотела говорить. Ты мой учитель, я дружу с Мерт. Так нельзя. Я младше… А ты… всегда будешь ее любить…