Лина и Сергей Прокофьевы. История любви

Советский Союз освещал разворачивающийся катаклизм в газете «Правда», выразителе мнения Центрального комитета. Прокофьевы следили и за сообщениями, передаваемыми по радио и печатавшимися в газетах, и за обрывками информации, просачивавшимися из буржуазного капиталистического мира. Между тем отношения супругов ухудшались с каждым днем. По мнению Лины, брак окончательно распался в начале войны, когда Сергея эвакуировали из Москвы.

В действительности Сергей ушел от Лины в марте 1941 года, за три месяца до вторжения. Лина слегла от расстройства, и с Ленинградского вокзала Сергей вызвал для нее врача. Прокофьев сказал старшему сыну, что когда-нибудь он поймет решение отца уйти из семьи. Но Святослав так никогда и не понял, и слова отца преследовали его до конца жизни. Сергей ошибочно полагал, что маленький Олег попросту забудет его. Причина была очевидной – Сергей влюбился в другую женщину, намного моложе его, – и Лина пришла к выводу, что после переезда ее муж пережил нравственное падение, которое заставило его пойти против учений их общей веры.

В Москве супруги начали отдаляться друг от друга. Хотя они и раньше проводили много времени вдали друг от друга, Лина всегда знала график мужа и его примерное местонахождение в данный момент, даже когда он был в длительной гастрольной поездке. Но теперь ситуация начала меняться – впрочем, вины Прокофьевых в этом не было, по крайней мере поначалу. К тому времени, когда Сергей ушел, они уже давно не разговаривали друг с другом, за исключением стаккато ссор.

Она пыталась вернуть прежние отношения, оставаться частью его жизни, но на пути ее встали непредвиденные препятствия. Весной 1938 года Лина планировала посетить в Ленинграде премьеру Сергея и услышать музыку к «Гамлету». Однако сработал бюрократический аппарат, и ей не позволили сесть в ночной поезд, шедший из Москвы в Ленинград. Это происшествие лучше всяких слов говорило о том, что она больше не находилась на особом положении в Советском Союзе. Она сталкивалась с теми же бюрократическими препятствиями и ограничениями, что и обычные советские граждане. О зарубежной поездке вопрос уже не стоял, но теперь возникли проблемы и с передвижениями внутри страны. 14 мая, когда Лина пошла в НКВД, чтобы обменять заграничный паспорт на внутренний, ей сказали, что она нарушила паспортный режим, поскольку срок действия истек 5 мая. Она должна получить новый паспорт в паспортном столе местного отделения милиции. Там ей сказали, что оформление паспорта займет несколько дней, и, будто нарочно издеваясь, заявили, что фотографии для паспорта не того размера.

Лина чувствовала себя униженной, многочисленные правила выводили ее из себя. Свое раздражение она сорвала на муже. «Завтра я должна бог знает сколько времени стоять в очереди с жителями Москвы и пройти через все процедуры, – жаловалась Лина. – И вдобавок оправдываться за то, что у меня просрочен паспорт, хотя моей вины в этом нет».[368] Сразу же вслед за этим Лина дает понять, что соскучилась. «Целую и обнимаю тебя и жалею, что лишена возможности быть на премьере. Передавай приветы всем нашим друзьям. Если поедешь на гастроли в июне, отправлюсь с тобой в Ленинград. Может, удастся посмотреть «Гамлета»?»[369]

В том же году Сергей получил важный заказ на сочинение музыки к фильму «Александр Невский», пропагандистскому фильму о героических деяниях русского воина XIII века, одержавшего победу над тевтонцами. В фильме было много батальных сцен, в том числе битва на льду Чудского озера, наряду со сценами патриотического самопожертвования и эпизодами, пронизанными народным юмором.

Этот заказ давал композитору возможность улучшить отношения с чиновниками, отвечавшими за культуру. Фильм предназначался для того, чтобы подготовить советский народ к возможной войне с нацистами; Александр Невский рассматривался как исторический прототип Сталина, целеустремленный и решительный. В образе тевтонцев, соответственно, был изображен вермахт – вооруженные силы нацистской Германии. Режиссер-новатор Сергей Эйзенштейн не меньше Прокофьева стремился восстановить репутацию, поскольку цензоры запретили его предыдущий фильм[370]. У Эйзенштейна с Сергеем установились гармоничные рабочие отношения, но по техническим причинам монтаж фильма шел тяжело. Сергея могли в любое время вызвать на студию «Мосфильм», где он с секундомером в руках отсматривал сцены битвы, которую снимали жарким летом на картонном льду[371]. Лина никогда не знала, в котором часу муж вернется домой, и переживала, что он не успевает нормально поесть. У Прокофьевых была замечательная домработница, которая очень хорошо готовила.

Сергей сочинил потрясающую музыку для сцены сражения и трогательную песню «Я пойду по полю», которая прозвучала, когда оплакивали погибших русских воинов. Спустя несколько лет, находясь в тюрьме, Лина попросила сыновей прислать ей эту песню.