Лина Костенко

В такой ситуации и то единственное достижение, которое представляется как мир и согласие в обществе, тоже далеко не бесспорное, потому что воспитанная веками нелюбовь к украинскому языку и к самой украинской нации все больше сказывается и на перспективу не сулит ничего хорошего. Как и не решены до сих пор проблемы крымскотатарского народа, и конфронтация политических взглядов, и детонатор социального неравенства, и еще немало ощутимых антагонизмов. Так что постоянные призывы к единству не более чем риторика»[133].

И снова — какой короткий и точный анализ украинских проблем и их истоков.

Но — возвращаясь к теме «третьего тысячелетия» и его дополнительным опасностям… В «Мадонне перехресть» Костенко дала хороший образ XXI века: «Машини, шини, стрес, експрес, / кермо, гальмо, впритул, з-за рогу! / Стоїть Мадонна Перехресть, благословляючи дорогу. // Таксі, автобуси, авто, / мотоцикли, і кибитки. / Всі всім на світі є ніхто — / ні хто куди, ні хто нізвідки. // Маршрути горя і безчесть. / Світ на століття постарішав. / Стоїть Мадонна Перехресть, / чи вже Мадонна Бездоріжжя! // І мчать, і мчать, числа їм несть. / Дорога дальня й невідома. / Стоїть Мадонна Перехресть, / благословляюча Мадонна»[134].

Что здесь? Поэтесса не ругает эту скорость, этот ритм, но и не очаровывается ими. А констатирует, осмысливает. И не только в поэзии. В докладе «Україна як жертва і чинник…» об этом же было сказано в самом финале — чтоб запомнилось:

«Третье тысячелетие — это уже не время для становления. Это уже альтернатива: быть или не быть. Это уже фактически эпоха транснациональная, а некоторые считают, что и постнациональная. Украина отстает от динамики времени. Только реальное возникновение гражданского общества может изменить ситуацию к лучшему. Но прежде всего — новое качество мышления, как основной фактор этой трансформации. Чтобы не прошлое формировало современный тип украинца, а чтобы современный украинец был способен формировать будущее.

Я сказала вещи тяжелые и неприятные, — пусть мне простят люди, склонные к умеренному климату мышления в режиме убаюкивающих соображений. Сегодня уже нельзя себя утешать традиционно обнадеживающим, что как-то оно будет. Мол, трудности, конечно, есть, но это временно, время работает на нас.

Время работает на тех, кто работает на него. Тем более теперь, когда худшие прогнозы оправдались, и в библейских долинах заклокотала война, которая ставит перед миром уже окончательные альтернативы»[135].

Казалось бы — где те «библейские долины», а где Украина. Но как же уплотнено, сгущено здесь ощущение тревоги за время, когда перед миром, и более всего — Украиной, будут поставлены «окончательные альтернативы».

А через два года после этого доклада начался первый Майдан. Лина Костенко, оставшаяся отстраненно-равнодушной к перестройке-гласности Помаранчевую революцию приняла. Потому что увидела там решение одной из важнейших проблем, существовавших в Украине — формирование гражданского общества. Впрочем, и здесь со временем наступило некоторое разочарование. Нет — точнее было бы сказать: разочаровывающее осмысление. Оказалось, что украинское гражданское общество обладает неприятной особенностью мобилизоваться и демобилизоваться по принципу приливов-отливов. Но оно есть и — остается.