Лингвистика измененных состояний сознания

(показатели для первого по заданию В: {------±±±±±}). Обе эти

тенденции находят себе интерпретации в сравнительном языкознании. Так, в отношении узкоденотативных знаков можно вспомнить о выводах целого ряда лингвистов, говорящих о повышении конкретности, связи с реальной эмоционально-значимой ситуацией общения по мере продвижения в прошлое русского языка [5, с. 402].

Следует также вспомнить об архаичных способах выражения предикативности, застывании в словосочетаниях-«штампах», особенно инвективного характера, филогенетически древних форм и конструкций. С другой стороны, известная сбалансированность генерализованной, связанной с единственным числом, и негенера-лизованной, связанной со множественным числом (до тех пор пока число вообще можно морфологически различить), лексики находит себе параллели еще в праславянском языковом состоянии. Так, для последнего естественны как *гойъ, *пагос1ъ, так и ^Бъгойът для обозначения совокупности рода — ср. церковнославянские как одежда, так и пърты для обозначения одежды вообще [86, с. 180 — 184]. (Здесь и далее церковнославянская и древнерусская орфография упрощена).

Таким образом, восстанавливаемая картина далека от кажущегося на первый взгляд монотонным упрощения языка по мере его распада. Отметим, что если в фоновом состоянии соотношение в речи испытуемых парадигматических и синтагматических ассоциаций составляет примерно 4.5 к 5.5, то далее эта пропорция быстро сдвигается до 1 к 7, причем синтагматические ассоциации преобразовываются в узкоденотативные знаки, что также говорит в пользу филогенетической гипотезы.

Рассматривая по данным задания Б построение частей речи, можно говорить о нарастании при диссолюции тенденции к объединению частей речи в четко разграниченные, более крупные классы,

38

ассоциации на члены которых даются внутри них же. Так, с одной стороны, можно говорить о классе, состоящем из имени и собственно глагола, с другой — о классе, включающем наречие, категорию состояния, заместительную лексику, а также фразеологизмы обстоятельственного значения. При интерпретации этого факта следует обратиться к реконструкциям А. А. Потебни, говорившего о первоначальной нерасчлененности имени и глагола в рамках одной части речи, называемой им первообразным причастием [5, с. 401].

На наличие исторически сложившейся обособленности заместительной лексики русского языка, представляющей собою «вторую, параллельную систему частей речи» [43, с. 218], сближающуюся с узкоденотативными знаками по предметной соотнесенности, непосредственной связи с речевым контекстом, частой дейктиче-ской функции, говорят многие современные лингвисты. Отсутствие форм словоизменения и частая соотнесенность наречия с категорией состояния, представляющей собою периферийный по отношению к глаголу тип предикативности [ср. 43, с. 215], позволяют предположить, что основой образования второго из описанных ассоциативных классов являются не только лексико-семантиче-ские, но и синтаксические особенности их функционирования. В этой связи возможно вспомнить и о воззрениях эллинистического грамматика Дионисия Фракийского, относившего к наречию как междометия, союзные слова, некоторые фразеологизмы архаичного происхождения, так и «наречия вакхического воодушевления» [100, с. 24], в нашей терминологии — наличествующие при измененном сознании подвиды узкоденотативных знаков.

Как известно, ведущей тенденцией в историческом развитии всех структур русского языка является повышение степени их глагольности [61, с. 76]. Естественным будет поэтому при исследовании следующего уровня языка — морфологического — обратиться на материалах заданий Г — Е, 3 к основным процессам, происходящим как внутри глагольной системы (структура диатез и взаимоотношений между собственно глаголом и отглагольными образованиями), так и вне ее (взаимосвязь между именем и глаголом). Как показывает анализ насыщенности речи испытуемых глаголами, примерно первые две трети общей длительности диссолюции наблюдается отчетливая тенденция к понижению индекса Г {+ + + ±—}, ^а затем в окончании предложенной фразы начинают устойчиво встречаться узкоденотативные знаки, методологически препятствующие дальнейшему подсчету. Здесь, конечно, в первое время просматривается тенденция к восстановлению древнего именного построения русского языка, затем уступающая место более мощной на филогенетически древних уровнях узко-денотативной тенденции.

Следующее задание теста было ориентировано на периферийный для русского языка способ обозначения предикативности с помощью так называемого неглагольного предиката, реальное существование которого представляется некоторым языковедам

39