Линии высоковольтных проводов

Ларион уронил лицо на ладони и застонал.

"Все, — сказал он себе. — Все, больше он тебя не позовет. А если позовет… ты сам не пойдешь. Ты же этого хотел?"

Ларион прислушался к себе. Ни хрена он не хотел от слова вообще. И уж тем более не хотел торчать дома без Дрейзера все три следующих дня.

Вздохнув в последний раз, Ларион подобрал телефон и стал звонить Тому.

Проблемы на восточном фронте навалились неожиданно, и Дрейзер мог только скрипеть зубами. Застарелая конкуренция разгорелась с новой силой, и пришлось срочно менять планы и ехать на место решать проблему самостоятельно.

Дрейзер сжимал челюсти и злился, но на три долгих дня намеченная встреча напрочь вылетела у него из головы. Когда же Доусон спросил его: "Что делать с яхтой, сэр?" — стояло уже воскресенье. И хотя Дрейзер обещал себе послать всех и поговорить с Ларионом, расставить точки над "и" и объяснить, чего действительно хочет от него, были вещи, которые он отменить не мог. Кейси, например.

Дрейзер скрипел зубами и молчал.

— Перенеси, — сказал он наконец, — на следующие выходные. В пятницу вечером привези его в порт.

Доусон хотел заикнуться о том, что у Лариона в среду заканчивается контракт, но не решился произнести этого вслух. Тем более, что намерения мистера Дрейзера были достаточно ясны и он предпочитал, чтобы формальности улаживали без него.

Соревнования прошли хорошо. Потом Кейси отправилась праздновать успех в компании друзей. А Дрейзер стоял, смотрел ей вслед и чувствовал себя так, как будто на его горле сжимается мертвая хватка удавки.

Нечем было дышать. Сам воздух давил на него, заставляя идти вперед и вперед, по проложенной кем-то другим колее.

Все в этой жизни давно уже было решено за него, а ему оставалось в нужное время передвигать ноги в безумном танце, стараясь успеть до того, как загорится красная лампочка и ударит гонг.

Дрейзер чуть ослабил галстук и подумал, что это очень, очень хорошо, что он не поедет к Лариону прямо сейчас. Иначе он сорвался бы, как всегда, и поговорить им бы так и не удалось.

Он посмотрел на синее небо и золотистый круг солнца. Пронзительно яркие лучи заливали улицу города, и Дрейзер с удивлением обнаружил, что действительно здесь живет. Несмотря на все перелеты и все командировки, это место стало пристанью, от которой он не мог отплыть далеко.

Горло сдавило еще сильней. Он зажмурился, пытаясь прогнать неприятное чувство.

Затем открыл глаза, качнул головой и двинулся к машине.

Звонок от Доусона в этот раз раздался во вторник, и хотя Ларион помнил дату, все равно оказался не готов. Он какое-то время тупо таращился на телефон. Соблазн вообще не брать трубку был велик, но Ларион плохо представлял, какие последствия это будет иметь.

"Он же не пришлет за мной штурмовиков…" — палец осторожно подбирался к кнопке "отбой" и застывал. Ларион вовсе не был уверен, что нет.

— Алло, — наконец решившись, произнес он.

Кровь застучала в висках, когда в ответ прозвучал спокойный голос Доусона:

— Мистер Костен, мне нужно, чтобы вы подъехали через час и переподписали контракт.

Ларион молчал. Доусон, будучи умелым переговорщиком, ставил вопрос так, как будто согласие подразумевалось само собой. Лариону действительно было трудно произнести "нет" уже поэтому. А еще труднее потому, что он сам хотел, чтобы Дрейзер вызвал его еще раз. При мысли о руках Дрейзера снова начинали трястись коленки.

— Нет, — твердо сказал он.

В трубке воцарилась тишина.

— Мистер Костен, — угрожающе-ласково произнес Доусон после продолжительной паузы, — вы, возможно, хотели сказать, что не успеете добраться за час?

— Н-нет, — менее уверенно повторил Ларион.

Доусон помолчал.

— Мистер Костен, стоит ли мне говорить о том, сколь недальновидно ваше решение? Зная мистера Дрейзера, вы действительно хотите…

— Прекратите мне угрожать, — рявкнул Ларион, чувствуя, как страх стремительно сменяется гневом. — Если мистер Дрейзер чего-то хочет от меня — пусть приедет и скажет об этом сам. Я не хочу и не буду подписывать контракт. Пусть попробует подать на меня в суд за то, что я отказываюсь подставлять ему зад — мне давно уже нечего терять.

Закончив, Ларион дрожащим пальцем кликнул отбой и отшвырнул телефон. Коленки тряслись, ноги стали ватными. Он осел на пол и вместо того, чтобы завыть от наслаждения, тихонько заскулил. Обнял себя руками, изо всех сил стараясь не мечтать о том, чтобы это были руки Дрейзера. Стиснул зубы и замер так, ненавидя себя за минутную слабость, Доусона — за звонок, а Дрейзера за то, что тот вообще существует на земле.

Дрейзер узнал о случившемся в пятницу. Утром он долго выбирал галстук, потому что помимо очевидного статусного значения вдруг придумал этому предмету несколько иное применение.

"Если взять шелковый, — думал он, — это очень подойдет к его рукам".

Дрейзер представлял себе, как будет смотреться полоска синей ткани на белых запястьях Лариона. Как тот будет судорожно сжимать пальцы в бесполезной попытке ее развязать.