Линия жизни

Ему радушно предложили множество поездов. Йенс хоть и был отчасти ленив, но в исполнительности не уступал своим трудолюбивых попутчикам, он умело использовал врожденные таланты и делал всё на совесть – совокупность этих качеств в конечном счёте позволила ему собрать отличные рекомендации, изумившие даже опытного кассира. Йенс получил возможность выбора из множества маршрутов на своё усмотрение. Но, прослушав по несколько раз пути следования всех доступных ему поездов, он под неодобрительный ропот утомлённых в очереди пассажиров лишь громко вздохнул и, горько повесив голову, отправился безбилетным в зал ожидания. Такое на вокзале случалось нечасто, но система продолжила свою работу, невзирая на отколовшийся элемент. Йенс надолго погрузился в размышления, разбираясь в себе. Сотни поездов проходили мимо несчастного путника, а он всё пытался понять, смотря слезящимися глазами на проносившиеся мимо составы, что же с ним не так и почему он не видит для себя дальнейшего пути?

Много раз Йенс, снова обретая надежду, возвращался к кассам, но, внимательно слушая названия остановок на очередном направлении, он будто упирался в неприступную стену, преграждавшую ему все дороги.

Кассиры начали искоса погладывать на этого странного пассажира и уже нехотя отвечали на его расспросы.

Но Йенс всё меньше нуждался в их ответах, он приходил в зал ожидания и по памяти записывал только что услышанные маршруты. Составляя список доступных направлений, он с ужасом для себя осознал, чего ему на самом деле хотелось. Ещё с момента отбытия со станции «Узловая» Йенс жаждал лишь одного – вернуться назад. Туда, где бремя принятых прежде решений не ограничивало выбора дальнейшего пути. Или ещё раньше, в давно минувшее детство, где выбор принимали за тебя и это лишало всякого груза ответственности.

Но беззаботная пора прошла. Теперь Йенс отчуждённо сидел посреди зала ожидания, не в силах взвалить на плечи груз принятых решений и двинуться дальше. Он не видел себя пассажиром ни на одном из выписанных маршрутов, которые грудились перед его потускневшими глазами скопищами бессмысленной вязи на пожелтевших тетрадных листах. Его единственное желание – вернуться обратно – раз за разом разбивалось о нерушимую догму, знакомую любому пассажиру, в независимости от того придаёт он ей какое-либо особое значение или всячески избегает любой мысли о ней.

Дороги назад нет.

Поезда идут в одном направлении, и с этим ничего не поделаешь.

Йенс не стал делать выбор в пользу какого бы то ни было из доступных ему поездов. Заносчивость и капризы здесь ни при чём. Просто он не видел смысла двигаться вперёд по ненавистным ему направлениям, раз за разом сокращая количество возможных маршрутов и всё ближе подбираясь к финалу любого путешествия – станции «Конечная». Оставшись на станции «Медицинская-1», Йенс решил посвятить себя изучению железнодорожных путей и системы вокзалов в попытках найти какую-нибудь хитрую лазейку, открывшую бы ему путь в начало.

Так он занялся долгим и кропотливым составлением списков существующих маршрутов.

Общеизвестно, что до сих пор не существует никакого доступного пассажирам реестра поездов: каждый, подходя к кассе, получает персональный набор маршрутов, исходя из его предшествующих решений и достижений, условно называемых портфолио. Ты не можешь узнать обо всех проходящих через конкретную станцию поездах; это тебе, в принципе, и не нужно: ты просто следуешь поставленной цели или наобум выбираешь из предложенного на пути к неизменной Конечной.

Йенс же вознамерился разрушить этот уклад, очевидно скрывающий что-то настолько важное, что рядовых пассажиров в это предпочитают не посвящать.

Он начал расспрашивать на вокзале каждого, под разным предлогом выведывая у них детали их портфолио и предложенные им маршруты. Но вскоре это утратило какую-либо ценность, так как большинство направлений ему было известно из личного опыта.

Поэтому на следующем этапе Йенс уже расспрашивал у встречных пассажиров не про них самих, а про их ближайших родственников и знакомых, стараясь получить наиболее достоверные данные.

О других зачастую говорили охотнее, чем о себе, к тому же гораздо реже врали и утаивали, что подтверждалось многократными совпадениями портфолио и доступных маршрутов у разных людей.

Записи Йенса пополнялись и пополнялись новыми данными, а он всё никак не находил того, что следовало бы скрывать от обычного пассажира. Ему начало казаться, что всё устроено лишь с целью уберечь нерадивых путешественников от зависти к более успешным и выдающимся попутчикам, дабы те не отчаивались и преспокойно продолжали следовать своими менее значимыми, преимущественно простенькими маршрутами. Но пока записи продолжали множиться, хоть и не так интенсивно, как в начале осуществления замысла, Йенс не спешил опускать руки и продолжал усердно трудиться.