Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Впрочем, у легенды о солидарном восстании кадровых офицеров Испании против Республики прослеживаются объективные основания. Июльское восстание, именовавшееся его участниками и пропагандистами «крестовым походом против красных и масонов», поддержало до 75 % офицерского корпуса страны. Это в два с половиной раза больше, чем в Штатах, и по крайней мере вдвое больше, нежели в нашей стране. С огромной силой проявились ключевые особенности общественно-политического развития тогдашней Испании – кастовая сплоченность вооруженных сил в сочетании с их привычкой вмешиваться в политическую борьбу, давшую им опыт совершения государственных переворотов.

Кроме того, часть испанского генералитета (Мола, Кейпо де Льяно, Франко) извлекла уроки из исхода Гражданской войны в нашей стране[33] (см. главу 4). Свежий пример левых экстремистов России, дерзко совершивших переворот с опорой на часть армии, оказался заразительным. «С победой большевистской революции в России Испания прониклась дополнительными токами идейной воинственности и насилия», – резонно утверждают современные исследователи.

Сказанное позволяет утверждать, что в каждой из трех стран политический раскол сопровождался расколом почти каждого из важнейших слоев и групп общества. В Соединенных Штатах такой внутриклассовый раскол был наименее ясно выраженным. В Испании – гораздо более глубоким. Особенно же глубоким, многоплановым и болезненным внутриклассовый раскол оказался в нашей стране. Гражданские войны, разразившиеся в России и в Испании, закономерно стали поэтому более жестокими и разрушительными, нежели аналогичный конфликт в Соединенных Штатах (сам по себе тоже бесспорно жестокий), а процессы послевоенного общенационального примирения – на несколько порядков более затрудненными и потому гораздо более протяженными во времени (см. главу 6).

Глава 3 Гражданская война, правопорядок и демократия

Заголовок главы в первом приближении может вызвать понятное недоумение или возражения. Ведь не нуждается в доказательствах факт, что гражданская война и одна из ее составляющих – законы военного времени – в целом отрицают очень многие устои законности и особенно демократии, ибо противостоят им по определению. Однако зрелое гражданское общество обычно обладает ресурсами, которые позволяют ему сопротивляться намерениям полностью устранить законность и демократические начала социальной жизни. Впрочем, ключевое слово тут – «зрелое». Тем интереснее и поучительнее сравнить опыт, накопленный тремя странами в данной сфере.

Огромную пользу американскому обществу сослужил тот факт, что правительство Линкольна было легитимным. Оно было сформировано в результате очередных многопартийных выборов, итоги которых никем не оспаривались. Законное правительство страны имело в распоряжении столицу, федеральные ведомства с их персоналом, дипломатический корпус, золотовалютный запас, 60 % территории страны и не менее 70 % ее народонаселения, львиную долю промышленного потенциала и важнейшие коммуникации[34]. Оно поддерживало дипломатические отношения почти со всеми странами, в том числе – со всеми великими державами.

Добавим, что на протяжении всей войны тыл северян оставался устойчивым. Забастовочное движение малочисленного, к тому же плохо организованного американского рабочего класса не отличалось ни размахом, ни настойчивостью. Попытки смелых и находчивых агентов Южной Конфедерации поднять на борьбу против Севера индейские племена, к тому времени уже обескровленные и оттесненные от жизненных центров страны, имели только локальные (в Миннесоте) и кратковременные успехи. С Миннесотским восстанием, поднятым молодым вождем Маленьким Вороном, быстро справилось несколько тыловых кавалерийских эскадронов федеральной армии. Продолжавшийся (невзирая на войну) приток готовых на любые условия труда мигрантов из стран Европы и Азии смягчал недостаток рабочей силы и давал возможность поддерживать производство продовольствия и другой продукции на довоенном уровне.

На Севере единственным за всю войну опасным внутренним волнением стали беспорядки среди ремесленников и рабочих Нью-Йорка, разразившиеся на третьем году военных действий – в июле 1863 года, во время очередного массового набора на военную службу. Призывники и их семьи возмущались сохранением обширных льгот, которыми пользовались лица, принадлежавшие к зажиточным и образованным общественных слоям. Волнения совпали с наступлением крупных сил конфедератов в соседней с Нью-Йорком Пенсильвании. На подавление беспорядков федеральным властям пришлось двинуть часть армейских резервов. Правопорядок в пролетарских предместьях крупнейшего города страны был восстановлен за два-три дня. С обеих сторон были раненые и травмированные. Погибших не было. Конгресс и президент вскоре сделали серьезную уступку массам, отменив право 300‑долларового откупа от призыва, о чем марксистские историки старательно умалчивали.