Линкольн в бардо

Тогда идем с нами, сказала ее подруга, и я узнала в ней Сюзанну Бриггс (!), она обвязала волосы лентой, во рту держала длинную травинку.

Две другие играли в пятнашки в овраге. Неужели это Адела и Ива Макбейн? Точно! Некоторые коровы с любовью взирали, как играют в пятнашки. Забавно было, что коровы могут любить, но таким становился мир, когда появлялись эти милые девочки!

Не могу поверить, что ты старая вдова, сказала Миранда Дебб.

И такая маленькая, сказала Сюзанна Бриггс.

Ты, которая всегда была такой хорошенькой, сказала Миранда Дебб.

Досталось тебе, сказала Синтия Хойнтон.

Отлив уходил в море, но никогда на берег, сказала Сюзанна Бриггс.

Камни катились вниз по склону холма, но никогда назад, сказала Синтия Хойнтон.

Ты никогда в жизни не получала достаточно, сказала Миранда Дебб.

Мои глаза заволокло слезами.

Это правда, сказала я.

Ты волна, которая разбилась о берег, сказала Миранда

Мы говорим все это, чтобы ты поспешила, сказала Сюзанна.

Я сказала, что ничего об этом не знаю, но конечно не прочь проглотить еще таблеточку.

Тогда идем с нами, сказала Миранда.

Макбейны в овраге остановились, прислушиваясь. И коровы тоже. И сарай тоже каким-то образом.

Я так устала и так давно чувствовала усталость.

Я, пожалуй, пойду с вами, сказала я.

              миссис абигейл бласс

Слева от меня раздался крик – ужаса или победы, не смог разобрать, – а затем знакомый, но всегда душераздирающий огнезвук, который ассоциируется с явлением взрыва световещества.

Кто ушел?

Я не мог сказать.

И все еще отчетливо ощущал угрозу для себя самого, чтобы думать о других.

              ханс воллман

Словно возбужденные этой победой, наши мучители удвоили усилия.

              преподобный эверли томас

Лепестки роз падали дождем – веселая провокация: красные, розовые, желтые, белые, фиолетовые. Прозрачные лепестки, лепестки в полоску, лепестки в крапинку, разрисованные лепестки (когда поднимаешь один из них с земли, смотришь на него внимательно) с тщательно прописанными изображениями (вплоть до цветочных стеблей и упавших игрушек) твоего школьного двора. Наконец сыплются золотые лепестки (из настоящего золота!), позвякивая с каждым ударом о дерево или памятные камни.

              роджер бевинс iii

Потом – пение. Красивое пение, исполненное тоски, обещания, заверения, терпения, ощущения преданной дружбы.

              ханс воллман

Очень трогательно.

              преподобный эверли томас

Ты хотел, б****, танцевать.

              бетси бэрон

А ты еще хотела, б****, поплакать.

              эдди бэрон

Во время танца.

              бетси бэрон

Мама пришла       Примерно десять мам       Но никто и близко так не пахнул как мама       Это что за хитрость такая       Отправить одинокому парню десять фальшивых матерей

Идем с нами, Уилли, сказала одна из матерей

Но потом       Вдруг       Они вдруг стали пахнуть правильно       Очень правильно       И сгрудились вокруг меня и пахли правильно

Мама       Боже мой       Добрая старая

Ты волна которая разбилась о берег, сказала вторая мама

Дорогой Уилли, сказала третья

Дорогой дорогой Уилли, сказала четвертая

И все эти мамы так любили меня и так хотели чтобы я ушел с ними и говорили что возьмут меня домой как только я буду готов.

              уилли линкольн

Когда ты познаешь все радости супружеской постели, когда насладишься созерцанием обнаженной Анны, когда она повернется к тебе в том известном состоянии с алчущим ртом, раскрасневшимися щеками, когда она распустит волосы игривым движением, и они накроют, наконец, тебя волной? (Так говорила Элсбет Гроув, кузина моей жены… вернее сказать, говорило притворное существо в точном образе Элсбет – в полупрозрачной одежде, с шелковым воротничком, трепещущим на ветру.)

Я тебе сообщу когда, сказала вторая невеста, в которой я теперь узнал мою дорогую бабушку (тоже облаченную, к большому сожалению, в нечто полупрозрачное с трепещущим воротничком). Никогда. С этим теперь покончено. Ты обманываешь себя, Кугель[20]. После их предыдущего визита они каким-то образом узнали мое прозвище.

Анну беспокоит, что ты остаешься здесь, сказала Элсбет. Она просила меня передать тебе это послание.

Я слабел с каждой секундой и знал, что должен прибегнуть к какой-то защите.

Она сейчас там? – спросил я. Ждет меня? В том месте, куда вы меня так настойчиво приглашаете?

Вот я их и поймал, потому что, хотя они и не прочь вводить в заблуждение, но предпочитают не лгать.

Элсбет, покраснев, бросила взволнованный взгляд на бабушку.

Очень… очень трудно ответить на твой вопрос, сказала Элсбет.

Вы демоны, сказал я, которые принимают знакомые формы, чтобы заманить меня туда.

Ай-ай, какой ты честный, Кугель! сказала бабушка

А ты так ли уже честен в том, что касается твоего положения? – спросила Элсбет.

Ты «хвораешь», Кугель? – спросила бабушка. Разве доктора кладут хворых в «хворь-лари»?

Я не помню, чтобы в наше время когда-нибудь делали такое, сказала Элсбет.

И к какому же выводу мы должны прийти, Кугель? – спросила бабушка. Что ты? Где ты? Признай это, дорогой, поверь, скажи вслух, выиграй от этого, присоединись к нам.

Мы говорим все это, чтобы подстегнуть тебя, сказала Элсбет.

И я понял, что должен прибегнуть к крайнему противоядию.