Линкор «Альбион»

— До свидания, фройляйн Гертруда, в восемь часов утра я буду на телеграфе, буду ждать вашу телеграмму, — сказал молодой человек, и Зоя по его тону поняла, что он и вправду будет ждать телеграмму.

Дева уходила от кафе не по-девичьи быстрым шагом, она была довольна и проведённой работой, и собой.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Глава 32 ⠀⠀ ⠀⠀

Казак разделся и остался в одной рубахе — которая была из расшитого шёлка и, судя по всему, стоила немалых денег, — и подвёрнутых панталонах на подтяжках, он даже башмаки с носками снял. Его котелок был залихватски сдвинут на затылок. Брат Емельян опирался на лопату и поглядывал на брата Аполлинария.

— Ты, вашбродь, может, объяснишь диспозицию, чего мы тут на бережке делать будем. Ежли подумать, то лопаты и мешки нам для открытия купального сезона не надобны.

Аполлинарий Антонович, засучив рукава, копался в сложной механической конструкции, укреплённой между кормой баркаса и паровым агрегатом. Он поднял голову, оглядел казака и брата Тимофея и весьма высокомерно ответил:

— Неучам то знать не обязательно, всё равно не поймёте. Вам надобно усвоить только одно, я голова — вы руки, я говорю — вы делаете! И не задаёте лишних вопросов.

— Ты видал? — Тютин удивлённо поглядел на брата Тимофея.

А тот покачал головой:

— То не по-христиански, кичится брат наш своей учёностью, гордится, а гордыня есть грех великий.

— Ах вот вы как заговорили?! — усмехнулся Квашнин, но от своего дела не отвлёкся, не повернул к ним головы, а, продолжая что-то вертеть в своём автомате, произнёс:

— А сидеть в своё удовольствие целыми днями в библиотеках, почитывать стишки в журналах да попивать кофе, пока иные трудятся и во свете, и во тьме — это не грех праздности? Напомни-ка мне, брат Тимофей. А ты, казак, отвечай: носить рубашки из шёлка по талеру за штуку — то не грех гордыни?

Растерянные товарищи его переглядывались в удивлении, а брат Аполлинарий продолжал, усмехаясь:

— Так что взяли лопатки в руки, взяли мешочки, и каждый мешочек доверху набиваем песочком. А потом завязываем и укладываем в баркас. И так делаем до тех пор, пока все мешочки с песком не будут сложены на лодку. И вопросами глупыми меня больше не отвлекаем.

— Между прочим, — снова заговорил казак, — светлейший князь Александр Васильевич требовал от офицеров, чтобы даже самый нижний чин перед атакой знал свой манёвр и задачу.

— Требовал, требовал, — поддакивал Тютину брат Тимофей. — Сие исторический факт.

Видимо, авторитет светлейшего князя сыграл свою роль, инженеру Квашнину тут крыть было нечем. Аполлинарий Антонович разогнул спину и, отложив отвёртку, полез в свой сюртук, достал оттуда портсигар, открыл его и жестом предложил товарищам сигары, но те лишь покачали головами, и тогда инженер закурил и только потом начал говорить:

— Сегодня, как говорят в театрах, у нас последний прогон. Автомат в принципе готов, долго я и мой помощник с ним мучались, но, кажется, отладили, теперь его надо испытать в деле, да и лодку тоже испытать не помешало бы.

— Ну, это понятно. А мешки-то с песком зачем? Для веса, что ли? — спросил Тимофей Сергеевич.

— Да, динамита у нас пять тонн, вот и песка возьмём столько же. Мешочки по пятьдесят кэгэ. Накидаем сто штук в лодку — будет пять тонн. Хочу поглядеть, как всё будет работать в деле. Лодка-то по паспорту рассчитана на четыре тонны. Да ещё и автомат двести кило без малого.

— Ишь ты, значит, перегруз, — понял Тютин. — И что думаешь, с лишней тонной не потонет?

— Нет… По моим расчётам не должна. Но это в идеальных условиях, тем более что вес автомата я компенсирую предельно малым количеством угля и воды. Топлива я возьму по минимуму, нам нужно набрать давления всего на один рывок, на километр хода. А лишнюю тонну лодка должна везти. По идее. Да, и нужно ещё будет сделать несколько замеров скорости лодки в перегруженном состоянии, чтобы точно рассчитать давление в котлах во время начала хода. В общем, сегодня, а может, ещё и завтра будем кататься по реке.

— Значит, не о чем беспокоиться? — судя по всему, брат Тимофей немного переживал и хотел услышать успокаивающий ответ.

— Покатаемся — посмотрим. Нужно всё проверить в условиях, так сказать, максимально приближенных к боевым, — вслух размышлял Квашнин, выпуская сигарный дым. И продолжал, как будто преподаватель читал лекцию студентам: — Ведь мы не знаем наверняка, как поведет себя перегруженный баркас на большой скорости. Вот и посмотрим.

— А что с ним может случиться? — интересовался Тютин.

— Ну, к примеру, его начнёт захлёстывать встречная волна, и тогда всё…, - Аполлинарий Антонович снова взял в руки отвертку, а сигару прикусил зубами.

— Что тогда, потонет лодка? — снова спросил Тютин.